Жизнеописание инока Ферапонта (Пушкарева). Да веселятся Небесная

«Любовь, брат, не умирает…» 15 лет со дня гибели Оптинских новомучеников – иеромонаха Василия, инока Трофима и инока Ферапонта

18 апреля, 1993 год. В тот день Светлого Христова Воскресения на Руси пасхальная радость в душе православных смешивалась с печалью. Ведь все мы бывали в Оптиной, где нас встречал милосердный гостинник отец Трофим, в трапезной кормил ангел молчания Ферапонт, а в храме исповедовал и причащал иеромонах Василий. Все они обладали дарами Духа Святого. Наша печаль о них была светла. Они-то, несомненно, уже пребывают в вечной радости со Христом. А вот мы-то их никогда больше не увидим и не услышим. Почему именно их, лучших из нас, призвал тогда Господь? – потому, что они были готовы стать первыми жертвами того кровавого 1993 года.

«Я готов, Господи»
(Отец Трофим)

Много читали об Оптиной и её старцах, ехали в обитель, которую видели в книжках дореволюционных изданий, а там тогда разруха была страшная. Хуже Батыя прошлись большевички по Пустыни.

Братия тогда восстановила только маленькую надвратную церковь, в ней и служили Богу.

Но и при этой разрухе братия, по сложившейся в обители многовековой традиции, всё-таки принимала паломников. Освободили для них две большие комнаты, называвшиеся по-старинному: мужская и женская половина. Я имела право заглянуть только в «женскую» – лучше и не рассказывать, в каких условиях там ночевали люди.

Паломницы мне сказали: «Вам надо к гостиннику Леониду. Он скажет, куда идти». Мы пошли к полуразрушенному Введенскому собору. И вскоре к нам стремительно (он всё делал стремительно) подошёл гостинник Леонид. В монашество с именем Трофим он был пострижен только через год. Таких иноков я раньше только на картинах Нестерова и на образах видела. Помню, что невесомо худой был (но при этом, как потом узнала, очень сильный – кочергу в узел мог завязать), а глаза у него искрились и сливались с небом. К сожалению, ни одна из фотографий не передаёт его подлинный облик.

– Благословите нам с сыном переночевать где-нибудь одну ночь, – сказала я ему.

– А, пожалуйста. Размещайтесь в женской половине, а сын пойдёт в мужскую, – ответил он и даже паспорт не посмотрел, как в других монастырях. И, конечно, видел, что я вцепилась в руку своего ребёнка: не отпущу! Но отвёл глаза и тихо сказал: «У нас устав такой». И улетел.

Устав – дело серьёзное. Мы пошли на службу в надвратный храм. А после службы я не утерпела и, когда в храме никого не осталось, пошла жаловаться (мысленно, конечно) преподобному Амвросию Оптинскому, к его иконе: «Вот, старец, ты знаешь, как мы тебя любим, как долго к тебе ехали. А теперь нам негде ночевать… Я на эту «мужскую половину» ребёнка с тобой отпускаю, так и знай».

Потом мы пошли в скит. Вернулись в монастырь. Мой ребёнок мужественно пошёл туда, куда его отправили, а я присела на какой-то скамеечке. И вдруг сын вернулся: «Мама, гостинник Леонид нам ключи дал. Спросил, это ты с мамой приехал из Москвы? – и дал ключи. Пойдём, он мне показал комнатку на втором этаже, где мы можем вдвоём переночевать».

Мы открыли эту комнатку: на свежевымытом полу лежали два совершенно новых матраца, на них новые солдатские одеяла. А рядом с матрацами были заботливо поставлены два стульчика. Ну просто королевские покои, при той-то разрухе.

Стремительно вошёл наш добрый гостинник. В руках у него было не распакованное ещё импортное бельё необыкновенной красоты. Слов моей благодарности он явно не слышал. Сказал, опустив голову, тихо, сокрушённо: «Больше ничего сделать не могу». Вдруг, вспомнив, добавил: «Да, вот ещё что, – завтра после ранней обедни из монастыря в Москву машина пойдёт. Найдите меня, я вас устрою».

– Нет, нет, спасибо, – испуганно сказала я. – Мы уж как-нибудь, своим ходом. – И подумала: тебе ведь, наш ангел-гостинник, итак, наверное, достанется от монастырского начальства за то, что ты неизвестно кого столь облагодетельствовал.

– Ну, как хотите, – сказал отец Трофим, тогда ещё послушник Леонид, – а то ведь машина-то всё равно пойдет… – И улетел.

Позднее узнала, что сам он спал всего три часа в сутки, на коленях, опершись руками о стул, и что его постоянно за что-то ругали, а он при этом радовался. Встав раньше всех, о. Трофим бежал на просфорню – надо было до службы успеть испечь просфоры, потом мчался в коровник – коров подоить, потом работал в поле на тракторе, а потом ещё и паломников устраивал. Молился за всеми монастырскими службами, при храме был и пономарём, и звонарём. Келейное правило большое у него было. И непрестанная Иисусова молитва.

Мама о. Трофима рассказывала, что в сибирскую деревню, состоящую из нескольких домов, их прадед приехал из Петербурга, где служил при дворе Николая II. После революции он должен был скрываться, потому поселился в глухой тайге. Там и родился новомученик отец Трофим. В детстве он был подпаском у очень сурового пастуха, приглядывавшего за деревенским стадом. Местные жители часто слышали, как тот постоянно ругал мальчика, а он молчал. Мама сказала ему: «Сынок, уходи, как-нибудь обойдёмся», – а жили они после смерти отца очень бедно. Но мальчик вдруг стал горячо защищать пастуха: «Он очень хороший!».

И ещё она говорила о том, что, работая после армии на рыболовецком траулере, сын её часто плавал «в загранку» и оттуда всем привозил красивые вещи. «А себе-то почему ничего не привезешь, сынок?», – спрашивала она. – «Да мне ничего не надо, я вот вижу вашу радость и сам радуюсь». Если же случайно у него появлялась какая-то красивая вещь, например, кожаная куртка, её обязательно кто-нибудь просил поносить. Он тут же отдавал и больше не вспоминал о ней.

Но это всё жизнь внешняя, за которой стояла жизнь духовная. Мальчик, выросший в сибирской деревне, где на много вёрст вокруг ни одной церкви не было, с детства думал о смысле жизни, убегал куда-то в леса Бога искать. Юношей, когда работал на железной дороге, писал в своём дневнике: «Дорога – как жизнь. Мчится и кончается. Необходимо почаще включать тормоза возле храма и исповедовать грехи свои – мир идёт к погибели, и надо успеть покаяться». И ещё такое: «Самое главное в жизни – научиться по-настоящему любить людей».

В Евангелии его потрясли слова Господа: «В мире скорбны будете, но дерзайте, ибо Я победил мир».

Мать, первый раз приехав к нему в ещё разрушенный монастырь, сказала: «Вернись домой, сынок». А он ей ответил: «Я сюда не по своей воле приехал, меня Матерь Божия призвала». Ещё она вспоминала, что он собрался ехать в Оптину сразу же после её открытия. Но тут у него украли документы и деньги. Тогда он решительно сказал: «Хоть по шпалам, а уйду в монастырь». И по воле Божией как-то быстро удалось документы выправить, деньги собрать.

После ранней обедни мы с сыном шли через лесок к Козельску. Я думала о том, что с нами произошло. Явно что-то важное, но что? Позднее поняла: мы ехали в Оптину с любовью к её старцам и за любовью старцев. И получили, по милости Божией, это драгоценное сокровище через отца Трофима.

Он, по рассказам многих паломников, был по своему духовному устроению близок к оптинским старцам. Разговаривал с ними шутливыми, краткими изречениями, часто в рифму, как старцы Амвросий и Нектарий. Например, увидит курящего за оградой монастыря паломника и с улыбкой скажет: «Кто курит табачок, не Христов тот мужичок». И, говорят, многие тут же навсегда бросали курить. А тем, кто мог вместить, говорил такое: «Согнись, как дуга, и будь всем слуга». Или: «Через пустые развлечения усиливаются страсти, а чем сильнее страсть, тем труднее от неё избавиться». Некоторые удостоились услышать от него: «Как кузнец не может сковать ничего без огня, так и человек ничего не может сделать без благодати Божией». Рассказывали также, что даже когда его откровенно обманывали, он был совершенно спокоен. Старался ничем не выделяться, но всегда вовремя появлялся там, где был нужен.

Однажды шофёр, привезший на автобусе паломников, осудил доброго гостинника за то, что тот, выйдя за ограду монастыря, помог молодой женщине донести тяжёлые вещи. Отец Трофим сказал ему: «Прости, брат, что смутил тебя, но инок – это не тот, кто от людей бегает, а тот, кто живёт по-иному, то есть по-Божьи».

Второй раз я увидела отца Трофима, когда мы небольшой группой православных журналисток приехали в Оптину осенью 1990 года записать беседу со вторым настоятелем монастыря архимандритом (ныне архиепископом Владимирским и Суздальским) Евлогием. Обитель при нём изменилась неузнаваемо, вернула своё прежнее благолепие. Во Введенском соборе уже можно было совершать богослужение, все строения монастыря сияли белизной, дорожки были выложены плиткой.

В конце беседы он сказал: «А размещу я вас по-королевски, вы будете ночевать в кельях, где у меня шамординские матушки останавливаются». Тут же дёрнул какой-то шнурок, висевший справа от него, и в комнату всё так же стремительно влетел отец Трофим. Его умные, внимательные глаза выражали готовность немедленно исполнить любое послушание настоятеля.

– Брат, отведи их в покои, – сказал будущий владыка Евлогий.

Отец Трофим повёл нас в эти самые покои, но вдруг остановился недалеко от помоста временной колокольни, рядом с тем местом, где вскоре будут скромные могилки оптинских новомучеников, велел подождать. Этот помост, на котором были принесены в жертву иноки Трофим и Ферапонт, они сделали своими руками. Ныне он – место поклонения для паломников, к нему прикладываются как к святыне. И к скромным крестам на их могилках тоже. Нам бы тогда стоять и молиться на этом святом месте, но мы ничего не поняли, стали что-то оживлённо обсуждать.

И тогда на крыльцо своей кельи вышел настоятель. Он смотрел на нас взглядом Христа, молившегося о проходившей мимо Его Креста толпе: «Прости им, Господи, ибо не ведают, что творят». Предчувствовал ли он, как сами новомученики, их убийство на этом месте? – Не знаю. Но то, что это место святое, несомненно чувствовал. Нам стало стыдно, мы вытянулись в струнку, как гвардейцы на параде, и кто-то из нас сказал:

– Простите, отец Евлогий.

– Да-да, – ответил он грустно, – да-да. – И ушёл.

Прилетел отец Трофим. Жестом показал, чтобы мы следовали за ним. Привёл в покои. Больше на этом свете мне не довелось его увидеть. Рассказывали, что он, вечно неутомимый, вдруг на службе в самом начале Страстной седмицы присел на ступеньку у алтаря и тихо сказал: «Я готов, Господи». Братия не поняли – о чём это он? После Пасхальной службы новомученики за праздничным столом почти ничего не ели, первыми встали и отправились на послушания. Иеромонаху Василию надо было идти в скит, исповедовать, а отцу Трофиму и отцу Ферапонту на тот самый помост колокольни – звонить к ранней обедне. Первым меч убийцы пронзил о. Ферапонта и сразу вслед за ним – о. Трофима. Но он в то время, когда боль пронзала всё его тело, собрав последние силы – силы любви к людям – ударил в набат. Братии заподозрили неладное и прибежали к колокольне. Больше на территории обители никто не был убит, но на дороге в скит этот то ли сатанист, то ли тяжко больной человек настиг и пронзил своим мечом иеромонаха Василия.

В третий раз я приехала в Оптину к отцу Трофиму и убиенным вместе с ним братиям на их могилки. Была Светлая седмица. Солнце «играло». Птички пели. Долго просила прощения у отца Трофима за то, что так и не смогла ничем в своей жизни ответить на явленную мне оптинскую любовь во Христе. Ответить на

неё можно было только такой же любовью к людям. А у меня её не было.

Пошла по дорожке среди сосен в скит. Увидела, что навстречу мне идёт, склонив голову, углублённый в молитву старец. Подумала: вот, приезжаем мы сюда, грешные, суетные, мешаем святым людям молиться. Прижалась к сосне, хотелось от стыда провалиться сквозь землю. И тут старец поднял голову, посмотрел на меня молодыми, искрящимися глазами отца Трофима и сказал: «Христос Воскресе!».

Рассказывали, что когда на могилку о. Трофима приезжал его брат, он в недоумении сказал: «Как же так, ты умер…». То есть у него в голове это не укладывалось. И тогда он явно услышал: «Любовь, брат, не умирает…»

Ангел молчания
(Отец Ферапонт)

Родом он был тоже из глухого сибирского посёлка. Убежал оттуда – там было духовное болото, по его убеждению. Ни одного храма в округе, молодёжь спивается. В каком-то маленьком сибирском городке учился на лесника. Там непьющие студенты занимались йогой. Вот парадокс советской власти: в храм молодым нельзя, а в секту – пожалуйста. Пить, курить – тоже можно сколько угодно.

Отец Ферапонт, тогда Владимир Пушкарёв, после первых же занятий всё про йогу понял. Он писал другу: «Йога – то же болото, что и у нас в посёлке, только там упиваются вином, а здесь – гордостью».

После окончания училища несколько лет жил один среди лесов близ Байкала. Понял: где нет храма, нет жизни. Одному брату признавался: «Если бы ты знал, через какие страдания я шёл ко Христу». Рассказывал, что там, в лесу, подвергался прямому нападению бесов. Но зато приобрёл страх Божий. Говорил: «Страх вечных мучений очищает от страстей». Там, в лесу, научился молчать не только устами, но и помыслами.

Из прибайкальских лесов поехал в Ростов-на-Дону, к дяде. Там работал дворником при храме Рождества Богородицы. Ездил в Троице-Сергиеву лавру, где старец Кирилл (Павлов) посоветовал ему идти в монастырь. В Оптину пустынь пришёл в 1990 году. Нёс послушание на кухне, самое трудное. Если иногда и говорил что-нибудь, то очень смиренно и осторожно, чтобы никого не смутить и не огорчить. Никогда никого не осуждал.

В 1991 году приехал в свой родной посёлок, со всеми простился. Родственникам сказал: «Больше вы меня никогда не увидите».

Причину своего молчания объяснял ещё и так: «Кто молчит, тот приобретает свет в душе, ему открываются его страсти». Не пропускал ни одного богослужения, был виртуозным звонарём. Имел дар непрестанной Иисусовой молитвы.

Перед Пасхой 1993 года раздал все свои вещи. И длинный меч убийцы первым пронзил его. Молись о нас, ангел молчания, инок Ферапонт! Когда пишешь о тебе, стыдно за свою болтливость.

Проповедник
(Иеромонах Василий)

«Сердце как никогда понимает, что всё, получаемое нами от Бога, получено даром. Наши несовершенные приношения затмеваются щедростью Божией и становятся не видны, как не виден огонь при ослепительном сиянии Солнца… Светлая седмица проходит единым днём… Время возвращается только в Светлую субботу… Восстанавливается Оптина пустынь, восстанавливается правда. Глава же всему восставший из Гроба Христос: «Восстану бо и прославлюся!».

Жизнеописание инока Ферапонта (Пушкарева). Да веселятся Небесная

В ночь с 17 на 18 апреля 2003 г. из Тулы автобусом «Паломник» многочисленная группа верующих отправилась в Оптину пустынь. Это был не простой день – 18 апреля накануне Лазаревой субботы исполнялось 10 лет со дня убиения оптинских насельников – иеромонаха Василия (Рослякова), инока Трофима (Татарникова), инока Ферапонта (Пушкарева). Известно, что покойный старец Николай Псковоезерский, живший на острове Залит, до самой блаженной кончины служил им молебны, поя: «Преподобные мученики Оптинские, молите Бога о нас!».

В 4.20 утра в автобус к паломникам зашел монах с кадилом, имя которого им открылось вскоре при посещении могилы широко почитаемой верующими матушки Сепфоры (Шнякиной) в Клыково, неподалеку от Козельска.). Встав посреди автобуса он произнес проповедь, в которой призвал молиться за патриарха Алексия II : « Наш патриарх Алексий – мученик. Молитесь за него ». А о Путине и его окружении он с грустью сказал как человек, который будто кого-то похоронил …

Далее монах поведал о визите сотрудников ФСБ в Оптину пустынь: «А вот совсем недавно к нам приезжали высокие чины из ФСБ. Но вы же знаете, какие наши старцы! И перед силою святыни они не могли лгать. Их уста сказали, что гонения на нас готовы, готовы все тюрьмы. если мы не будем молиться и каяться. Для каждого из вас уже готовы наручники и кандалы. Ждут только команды»…

Официальные лица в РПЦ поспешили опровергнуть факт такого явления в Оптиной пустыни, и в книге «Чудеса истинные и ложные» (М., «Даниловский благовестник», 2007) игумен Игнатий (Душеин), настоятель храма в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», п. Мятлево Калужской обл., выступил с резкой критикой приведенных выше свидетельств, сославшись при этом на мнение o. наместника монастыря aрхимандрита Венедикта (Пенькова). Тот, по его словам, высказался однозначно: «Мы почитаем наших убиенных братий, многие люди приходят на их могилы и получают по их молитвам помощь от Господа. Но к этому “явлению” якобы о. Ферапонта мы все относимся категорически отрицательно, точнее – мы не считаем это истинным явлением. А высказывания о Кресте как пересечении “глубины еврейской веры” и “широты русской души” – кощунственны. Обязательно напишите об этом и о нашем отношении к этой шумихе».

Между тем, многое из того, что смогли запомнить паломники, действительно, перекликается с подробностями жития инока Ферапонта…

Для справки: инок Ферапонт – Владимир Пушкарев (1955 г.р.) мечтал о монашестве (см. фото). В Оптину он пришел пешком летом 1990 г. На Кириопасху 1991 г. был одет в подрясник, через полгода – на Покров Богородицы – пострижен в иночество с именем Ферапонт, в честь преподобного Ферапонта Белоезерского. Он проходил тогда послушание на вахте и в трапезной, – сначала в паломнической, а затем в братской. Жил он сокровенно и строго, был настоящий аскет, постник и молчальник, вырезал для братии постригальные кресты и непрестанно творил Иисусову молитву. Причем некоторые из братии не раз заставали о. Ферапонта распластанным на полу и продолжающим вслух произносить молитву Иисусову. А явившийся ранним утром 18 апреля 2003 г. в Оптиной пустыни монах наставлял паломников «молиться покаянно за спасение России иконе Божией Матери “Державная”, как делали древние святые: распростершись на полу крестообразно молиться».

Да и необычное время самого явления, за час до начала ранней Литургии, тоже напоминает об убиенном о. Ферапонте, которого часто видели спешащим одним из первых к братской службе. Однажды он сказал одному труднику:

– Знаешь, почему монахи встают рано?
– Почему?
– Потому что они знают одну сокровенную тайну.
– Какую такую тайну? – заинтересовался тот.
– Обычно первыми просыпаются птицы и славят Бога своим пением, от этого они и живут, не печалясь. Помнишь, как Господь говорит: Воззрите на птицы небесныя, яко не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их (Мф. 6, 26). Зная это, монахи встают раньше птиц, чтобы первыми славить Бога и всегда иметь беспечальный мир в душе.

Перед самой Пасхой о. Ферапонт стал раздавать свои вещи. Удивительно было, что он отдал и свои инструменты, которыми вырезал кресты. А одному брату он сказал:

– Как хорошо здесь, на этой святой Оптинской земле! Мне почему-то хочется, чтобы эта Пасха была вечной и не кончалась никогда, чтобы радость ее непрестанно пребывала в сердце.
Ферапонт вздохнул, посмотрел на небо, и, слегка улыбнувшись, сказал:
– Христос Воскресе!
– Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных, – взывал он умиленным сердцем под Пасхальный перезвон.

В этот момент кинжал сатаниста длиною в шестьдесят сантиметров с выгравированным на нем числом 666 пронзил сердце благоговейного инока …

К слову сказать, явившийся тульским паломникам ранним утром 18 апреля 2003 г. в Оптиной пустыни монах простился с ними троекратным пасхальным возгласом «Христос Воскресе!» …

Странно, что многие позабыли об этом явлении, а ведь в наши дни фильм становится просто сенсационным:
http://tihon-luh.ru/ferapont.html Сенсация в том, что в фильме 2004 г. паломники приводят слова убиенного о. Ферапонта, который предсказал мученическую кончину патриарха Алексия 5 декабря 2008 г.: « Наш патриарх Алексий – мученик. Молитесь за него ». Напомним, первое сообщение митрополита Кирилла (Гундяева) о страдальческой кончине патриарха Алексия 5/12/2008 было почему-то вырезано из эфира в программе «Слово пастыря» на ОРТ, как и такие показания: «Стоны патриарха никто не расслышал… Когда и в половине девятого он не вышел (к завтраку), начали тревожиться… Через окошко ванной комнаты увидели его лежащим. Дверь взломали. Но тело уже остывало»: http://expertmus.livejournal.com/64746.html См. видео: http://youtu.be/q_aSJb-KybQ

По словам очевидцев, экономка патриарха Алексия II игуменья Филарета (Смирнова), настоятельнице подворья Пюхтицкого монастыря в Москве, нашла окровавленное тело патриарха Алексия II с 3 «дырками в голове» , а вся мебель и иконы в патриаршей резиденции были заляпаны его кровью, что сразу породило разговоры об убийстве!: http://rublev-museum.livejournal.com/326144.html

Да и странная скорбь явившегося паломникам в Оптиной монаха при упоминании «Путина и его команды» также стала понятна после того, как в ходе недавнего президентского визита в Израиль ПУТИН МОЛИЛСЯ ЗА МОШИАХА ( Putin Prays At Western Wall For Moshiach ) вместе с хасидскими раввинами у Стены плача, исполнив, как он выразился, «свою давнишнюю и заветную мечту»: http://rublev-museum.livejournal.com/330599.html

В истинности явления, а также в том, что это никакая не прелесть и не обман, убеждает не только речь и действия монаха, но и единодушное свидетельство паломников, которые до сих пор с трепетом, благоговением и пасхальной радостью вспоминают об этом. Свидетель Александр Рыжаков: «Нет! Нет! Нет! Нет! Ни в коем случае! Человек был в своём разуме. И так складно обо всём изложить, я думаю, никто бы не смог так ясно… И, во-первых, в течение его слов все перекрестились по нескольку раз. Крестились во время его речи…. Доходило до сознания всех».

А в упорном отрицании нынешним священоначалием РПЦ подобных явлений нет ничего удивительного. Достаточно вспомнить, как в ноябре 2002 г. патриарху Алексию II было явление прп. Феодосия Печерского, которое сразило его наповал. Тогда все российские средства массовой информации срочно передали важное сообщение, что в понедельник, 28 октября, у Патриарха Всея Руси Алексия II случился «сердечный приступ». Патриарху стало плохо во время архипастырской поездки в Астраханскую епархию. Врачи подозревали гипертонический криз и микроинсульт. Ему успели оказать квалифицированную помощь, и во вторник, 29-го, больного перевезли Москву, в ЦКБ.

Инсайдерская информация о том, что на самом деле произошло в тот момент с патриархом пришла из конфиденциального источника в окружении Алексия. Патриарх только собрался отслужить панихиду по убиенным на Дубровке, как тут же потерял сознание и на машине «скорой» был доставлен в ближайшую больницу.

По словам очевидцев, истинной причиной приступа стало «некое видение», посетившее и потрясшее Патриарха. О том, что увидел патриарх Алексий в алтаре храма, он признался нескольким лицам из своего ближайшего окружения, сразу после видения и за несколько часов перед тем, как состояние его здоровья стало резко ухудшаться. При этом более всего Алексия II поразил сам сверхъестественный факт, ибо, как утверждали многие в его окружении, патриарх, несмотря на свой высокий церковный сан, воспринимал православную веру скорее как традицию.

Однако он подробно описал приближенным к нему лицам своё видение. В нём ему неожиданно явился явился некий благообразный старец, с посохом, в монашеском одеянии, назвавший себя игуменом Феодосием Печерским, который встал прямо перед патриархом. В его светлых пронзительных глазах не было гнева, но был заметен жестокий укор. Алексий передал дословно то, что он услышал от старца-игумена.

«Отпали от Бога, ты и многие братья твои, и к диаволу припали, – строго произнес святой. – И правители Руси – не правители уж суть, а кривители. И Церковь потворствует им. И не стоять вам по правую руку от Христа. Ждёт вас мука огненная, скрежет зубовный, страдания бесконечные, аще не опомнитесь, окаянные. Милость Господа нашего безгранична, но слишком долог для вас путь ко спасению через искупление бесчисленных грехов ваших. А час ответа близок».

После этих слов старец изчез, оставив совершенно оцепеневшим патриарха Алексия, который никогда ничего подобного не испытывал, более того со скептицизмом относился к сообщениям о всякого рода чудесах.

Вскоре после того патриарху сделалось плохо. Те, кто оказывал ему первую помощь утверждают, что больной едва слышно шептал: «Не может быть, не может быть!». Официальный диагноз, который поставили в больнице звучал так: «гипертонический криз с элементами динамического нарушения мозгового кровообращения». В момент критического ухудшения, когда уже были готовы к самому худшему, патриарх Алексий вновь поведал о видении, пребывая в состоянии крайней подавленности. Однако позже, немного придя в себя и приободрясь, патриарх уже заявил, что «скорее всего у него были галлюцинации».

Произошло это явление прп. Феодосия Печерского патриарху Алексию за полгода до явления убиенного оптинского инока Ферапонта, предсказавшего тульским паломникам, что патриарх Алексий примет мученическую кончину …

Жизнеописание инока Ферапонта (Пушкарева). Да веселятся Небесная

18 апреля 1993 г. Пасха — в Оптиной Пустыни сатанистом убиты † иеромонах Василий (Росляков), иноки † Трофим (Татарников) и † Ферапонт (Пушкарев).

Cхиархимандрит Илий (Ноздрин) об оптинских новомучениках, убиенных на Пасху 1993 года:

Уже написано три книги. Но я расскажу то, что знаю и видел. Это, конечно, было заказное убийство, специально подготовленное с той целью, чтобы воспрепятствовать возрождению Оптиной пустыни. Тогда много пакостили: фонари разбивали, в окна бросали камни. И это убийство было чьим-то заданием. За него, вероятно, заплатили деньги. Не знаю здравствует ли ныне, нет этот убийца? Приурочили злодеяние преднамеренно к Пасхе, чтобы помрачить радость торжества. Так было и раньше, особенно в первые годы после революции, перед великими праздниками около церквей устраивали дебоши. В мою бытность в Саратове в Троицкий собор бросали дымовую шашку. Не пускали в храм молодежь, чтобы она не прививалась к Церкви. Так и здесь — убийство было совершено с умыслом отвратить ищущих христианского совершенства от монашеского пути. Кончилась пасхальная ночная служба, и уже готовились к ранней утренней Литургии. Иеромонах Василий шел исповедовать в скит Иоанна Предтечи. Иноки Трофим и Ферапонт уже благовестили. Убийца был навеселе. Дерзко совершал свое дело. Сначала ударил ножом иноков-звонарей, потом кинулся на отца Василия. Одна женщина рассказывала: она видела зверя, бежащего от убиенных, перелазиющего через стену монастыря.

Тела иноков Трофима и Ферапонта увезли в Козельск. А отца Василия как умирающего внесли в Введенский храм, где истекая кровию, он лежал на полу. Его состояние не имело ничего общего с трагическим испугом, бывающим при внезапной кончине. У него было очень спокойное лицо. Он не произносил особого стона, ну, немножко совсем, как дитя, давал знать о претерпеваемом. Я видел, как он умирал, — лицо его источало мир. Очевидно иеромонах Василий был предрешен у убийц в качестве жертвы. Но также ни для Трофима, ни для Ферапонта — ни для кого из этих троих смерть не была неожиданной. Она никого из них не застала врасплох.

После Пасхальной ночи, вознеся молитвы и созвав на молитву мир, они спокойно ушли. За иноков Трофима и Ферапонта мы попросили в Козельском морге, чтобы их тела не резали дополнительно, не проводили над ними никаких испытаний.

Потом братьев хоронили. По-человечески это очень печальный момент оптинской истории. Как можно поднять руку на брата? За что было убивать монахов? Они и мизинцем никого не тронули. Делали только добрые дела. И в кончине уподобились Спасителю, пострадав, как и Он, безвинно. Ясно, что злодеяние было направлено собственно на монастырь. Цель — разорение монашества как духовной семьи: другие не потянутся, не придут, не останутся в монастыре. Таков план этого демонического восстания против Богоустановленного образа жития. Так себя выдает зависть диавола к ищущим спасения, ненависть бесов по отношению к следующим за Христом. Над могилой убиенных возвели часовню. Они — мученики.

И приходя к братиям на могилу, собеседуя и прося, люди чувствуют молитвенную помощь. Души их у Бога. Царствие Небесное иеромонаху Василию, иноку Трофиму, иноку Ферапонту.

Вопросы схиархимандриту Илию:

— Зачем, в какое нам назидание Господь попустил такое зло, это убийство?

— Идёт борьба. Есть диавол, есть его слуги. Всё это тёмное не могло не реагировать на начало возрождения монастыря. Раньше диавол действовал через систему госатеизма — разгоняли, арестовывали, расстреливали монахов. Сейчас этого нет, значит, те, кто не хочет верить в Бога, добровольно подчиняют себя сатане. Был в истории Церкви период первохристианства — первые четыре века после Рождества Христова. Тогда язычество боролось против веры Христовой. Так и теперь. Тогда были свои мученики, мученицы, и ныне они есть.

— Что является главным для современных христиан? Что нам сейчас делать?

— Больше того, что сказано в Евангелии, не скажешь. Для спасения каждый должен приобрести определённый багаж духовного опыта. Сравните смерть праведника и смерть грешника. Состояние безотрадности, в котором умирает последний, и то, в какой радости отходят ко Господу души христиан. Как молитва, так и грех не только индивидуален, но имеет космическое значение.

— Батюшка, если для Самого Бога так важна наша свобода, почему монахи отсекают свою волю? Почему не противятся злу, идут под нож или претерпевают мученичество изо дня в день?

— Монах предаётся послушанию, чтобы пресечь свою гордыню — корень всех зол, самую зловредную функцию души.

Иеромонах Василий (Росляков)

“Разсеки Словом Твоим каменную утробу мою, порази камень сердца моего и изведи источники слез”. Плакал ли иеромонах Василий, рассеченный ножом убийцы, умирая в Введенском храме? Нет. Обладая величайшим, согласно учению свт. Игнатия (Брянчанинова), даром Бога человеку — даром слова, он написал главное — Покаянный канон. Эта строчка оттуда, предшествует которой моление к Рекшему «без Мене не можете творити ничесоже» — пройди во уды моя! Причастившись Святых Христовых Таин, иеромонах Василий умер во Христе. Вышел из тела и водворился у Господа (2 Кор 5:8), реализовав на апогее своей жизни формулу прп. Силуана Афонского «жить по-христиански нельзя; по-христиански можно только умирать». Сначала — для мира: о ту пору еще Игорь Росляков оставил там блестящую карьеру и титулы, достойные дориношения, хотя бы от игроков собственной команды. Потом — в монастыре, сораспинаясь каждый день Христу, чтобы на Страстную Пятницу 1993 года звучно боязливым еще огласить с амвона: «Се восходим во Иерусалим» (Мк. 10:33). Было иеромонаху Василию 33 года.

Инок Трофим (Татарников)

Трофим — он из той солнечной породы людей, которая световую активность сохраняет даже под клобуком. Монах этот тайну Христову являл для всех. «Всем бых вся» (1 Кор. 9:22), был силен для немощных. Его молитв боялись даже колорадские жуки: когда он вспахивал огороды всем оптинским старушкам, полосатые вредители разползались. Будучи оптинским звонарем, — звонница тогда в Оптине располагалась прямо на земле, и его появление само было подобно колокольному звону, — был эпицентром притяжения малышни и подростков окрест. Из монастыря такого, разумеется, выгнали, но из монашества он не ушел. Поэтому его вернули обратно и постригли Леонида в иночество с именем Трофим. Но «питомец» (так переводится с греческого его новое имя), вскармливаемый от Святых Христовых Таин, продолжал по-царски расточать подарки. Причем не только припасенные к праздникам прибаутки да платки для непереводившихся вокруг него детворы и бабулек. Когда в Оптине испекли свой первый хлеб, а пекарем был Трофим («кормилец» — второе значение имени), он пригласил на пир всех. И когда насытились (Ин.6:12)… епитимию нес за всех. Получив лишь «начаток святого образа», стяжал многокрестие.

Инок Ферапонт (Пушкарев)

Вся жизнь инока Ферапонта прикровенно связана с присутствием Девы Марии. Он и сам: кроток, тих и молчалив. Родился младенец 4/17 сентября в день празднования иконы Божией Матери «Неопалимая купина». На 40-ой день чудом в те коммунистические времена крещен был с именем Владимир (слав. «правящий миром»). В зрелом возрасте подвизался при Кафедральном соборе Рождества Пресвятой Богородицы, чтобы получить рекомендацию на монашество в Оптиной Введенской пустыни, исполняя при храме самое простое послушание — убирал общественные туалеты. Когда рекомендация от владыки Владимира, ныне митрополита Киевского и всея Украины, была получена, отправился в Оптину, где в 1991 году на Кириопасху — редкое совпадение праздников Пасхи и Благовещения — был одет в подрясник. В октябре того же года на Покров Пресвятой Богородицы был пострижен в иночество с именем Ферапонт («слуга») в честь прп. Ферапонта Белозерского — основателя двух монастырей Рождества Пресвятой Богородицы. Ему первому оружие пройде сердце, но говорим мы об этой Альфе всегда как об Омеге: Монах — это тайна Пресвятой Богородицы.

Источники:

http://pravoslavie.ru/36647.html
http://rublev-museum.livejournal.com/331878.html
http://www.sonofrus.ru/we/daty/280-18-aprelya-1993-g-paskha-v-optinoi-pustyni-satanistom-ubity-ieromonakh-vasilii-roslyakov-inoki-trofim-tatarnikov-i-ferapont-pushkarev