Ученые, пострадавшие за убеждения. Гонения генетики: лысенковщина

Гонения генетики: лысенковщина

Возможно, сейчас генетика является тем, чем она и должна являться, а именно полноценной научной дисциплиной, которая играет важнейшую роль в медицине, сельском хозяйстве, генной инженерии и даже производстве, но раньше всё было несколько иначе.

До и после Великой Отечественной войны у генетики в России была незавидная судьба. Если в начале ХХ века она всячески поощрялась как новая, инновационная дисциплина, то в период Сталинской власти на генетику было наложено табу.

Преследование генетиков началось в 30-е годы. В то время было два неравнозначных по силе лагеря, и генетики были куда менее сильны в новой реальности. На их стороне была наука, обоснованные аргументы, доводы и научные работы, которые писались годами. Ученые предлагали экспериментально подтвердить свою точку зрения, чтобы сбросить с себя все возможные подозрения.

Но мир был другим, и нападки на ученых не несли в себе рационального зерна. Их противники, во главе которых стоял Трофим Денисович Лысенко, использовали в дискуссиях лишь оскорбления и политическую подоплеку. Так, например, они говорили, что у советского народа не может быть наследственных болезней, а генетика – это выдумка нацистов, и её популяризация будет вести к фашизму.

Лысенко говорил, что не может быть определенного вещества наследственности, он считал, что наследственностью обладает весь организм, а гены – выдумка, ведь их никто не видел. Особым абсурдом кажется то, что этот «академик» считал, что именно воспитание поможет мутировать должным образом, а наследственность сможет измениться к лучшему.

Политическая ангажированность была очень заметна в этих спорах. Лысенко использовал разные ярлыки для того, чтобы атаковать настоящую науку и ученых. Когда генетики ссылались на иностранных ученых в своих трудах, они сразу становились «подпевалами иностранщины», законы Менделя – австрийского биолога, открывшего законы наследования моногенных признаков – называли «гороховыми законами». Сторонники Лысенко смеялись над тем, как генетики экспериментируют над дрозофилами (такие мухи, которых часто используют для опытов, ввиду их быстрого размножения), считая, что экспериментировать надо над коровами, овцами, курами. А мухи – это пустая трата народных средств.

Но всё не проходило так спокойно. Взаимные оскорбления для нас – это норма жизни. Они есть в интернете, на улице и дома. Но ученым пришлось куда хуже. Первой жертвой стал ученый С.С. Четвериков: из-за организации семинаров по генетике он был уволен из института и выслан из Москвы в Свердловск. Это было очень хорошим итогом для него, потому что после ученые не отделывались так легко. В 1937 году было арестовано много представителей генетики, среди них был Г.А. Надсон, который погиб в заключении, после был арестован сам Н.И. Вавилов, выдающийся ученый-генетик, ботаник и селекционер. Он был осужден и приговорен к расстрелу, однако расстрел заменили на 20 лет заключения, что было равнозначно смерти. Умер он в 1943 году в Саратовской тюрьме от истощения. Далее были арестованы Г.Д. Карпеченко, Г.А. Левитский, которые также умерли в тюрьме. Забавно, но Вторая мировая война дала передышку для ученых, о них ненадолго забыли, однако потом гонения возобновились снова.

Это был период, который назывался «Лысенковщиной». Сам Лысенко был фигурой довольно занимательной, обложенной всяческими государственными наградами, званиями и титулами. Он основал псевдонаучное направление в биологии – мичуринская агробиология, которая к знаменитому селекционеру Мичурину отношения почти никакого не имеет, так как он был давно мертв. Лысенко инициировал все преследования, многие из которых закончились смертями, а также затормозил огромный пласт отечественной науки.

Как это у него вообще получилось? Всё просто: дружба с диктатором, который ему покровительствовал. Трофим Денисович обладал своей долей власти в правительстве, он являлся заместителем председателя Совета Союза Верховного Совета СССР с 1937 по 1950 год. Стал известен благодаря технике «яровизации», которая была якобы изобретена им самим, хотя на деле была известна уже давно, как минимум с 1854 года. Это и его дружба со Сталиным и дали ему в руки достаточно большую власть.

Но когда вождь умирает, а его культ становится менее значимым и подвергается критике даже среди партийной верхушки, авторитет этого шарлатана идёт на убыль. Школа Лысенко постепенно теряет свою значимость, а в 1970 году становится общепризнанным лженаучным учением.

Большое значение в этом вопросе сыграла обеспокоенность научного сообщества СССР разгромом генетики. Мощную поддержку оказали ученые-ядерщики, которые вместе с биологами и другими специалистами инициировали в 1955 году знаменитое «письмо трехсот», в котором виднейшие люди науки призывали открыть дискуссию по восстановлению репутации и изучений в области генетики. Сначала всё шло не очень, и новые институты, открытые для этой дисциплины, часто подвергались проверкам, целью которых было их закрытие. Но они выжили и смогли продолжить свою деятельность.

От наследия «Лысенковщины» ничего почти не осталось, хотя во Франции ежегодно присуждается премия имени Лысенко, которая по своей сути является антинаградой. Её формулировка звучит следующим образом: «Автору или лицу, которые своими произведениями или деятельностью внесли образцовый вклад в дезинформирование в области науки или истории, используя идеологические методы и аргументы».

Такая борьба в научных кругах породила много своих героев. Например, известно высказывание И.А. Рапопорта, которого не могли просто так казнить, ведь он являлся героем только что окончившейся войны. Его принуждали публично отречься от хромосомной теории, ссылаясь на речь Молотова, на что он ответил, что лучше разбирается в генетике, чем Молотов. В то время это было проявлением мужества, ученый отделался лишь исключением из партии и увольнением из института. Наверняка есть и другие люди, которые достойно встречали «лысенковцев», не имея за плечами никакой гарантии того, что их не казнят. Удивительно, но в такой период сформировались основные школы этой дисциплины, несмотря на то, что существовали они чуть ли не подпольно.

Читать еще:  История выражения присядем на дорожку. Перед выходом из дома

Довольно темная веха в истории, не так ли? Особенно в государстве, которое публично ставило во главу угла научный подход. Хотя все мы понимаем, что слова – одно, а дела – другое. И нам необходимо вынести из этой истории свой собственный вывод. Возможно ли такое сейчас? Не объявится ли какой-нибудь современный «Лысенко», который точно так же начнёт громить, к примеру, психологию, хирургию или, опять же, генетику? Откажется ли наше современное научное сообщество от своих взглядов, если над их головами будет висеть тяжесть заключения, или проявит мужество? Иногда мир очень быстро меняется, поэтому не стоит отрицать саму возможность того, что подобное может произойти снова.

Лысенковщина

Лысенковщина – это политическая компания, проводимая в СССР, чтобы преследовать и обличать ученых-генетиков, запретить генетику, как науку.

В рамках преследований было полностью запрещено проводить генетические исследования, эксперименты, но Институт генетики при Академии наук продолжал существовать.

Появление термина связано с именем агронома Трифима Лысенко, которого активно поддерживал Сталин. Сейчас таким термином называют преследования ученых, взгляды которых отличают от общепринятых, идут вразрез политическим принципам в науке.

Причины возникновения

В конце 1920-х гг. одной из ключевых проблем в советской биологии была проблема наследственности, которую пытались решить ученые уже несколько лет. Их работе мешала идеологизация естественных наук, запрет использовать практику и наработки зарубежных биологов и генетиков. Тех, кто выступал против официальной науки, преследовали.

Инакомыслие вообще не допускалось в научной среде, поэтому многие выдающиеся специалисты стали жертвами репрессий, попали в группу врагов народа. Любые научные дискуссии запрещались, а биологов уничтожали. В частности, были убиты Г. Надсон, Я. Парнас, А. Чаянов, Н. Кондратьев, А. Кизель.

Таким образом, возникновение лысенковщины стало возможным, благодаря следующим факторам:

  • Существование тоталитарного режима и механизмов репрессий;
  • Наука должна была служить утверждению социалистической системы;
  • Особенности политического развития, в том числе существование культа личности;
  • Коллективизация и индустриализация.

Открытие и деятельность Т. Лысенко способствовали тому, что вокруг него стали объединяться псевдоученые. Их работа и «эксперименты» способствовали тому, что все достижения научных сотрудников, сделанных до этого, были забыты, а настоящая наука прекратила свое существование.

Развитие псевдонауки

Свое открытие агроном Т. Лысенко сделал в 1928 г., что перевернуло сельскохозяйственное производство и технологии выращивания. Лысенковщина в своем развитии прошла несколько этапов, начавшись в конце 1920-х гг., продолжаясь до середины 1960-х гг.:

  • 1 этап – 1920-1940-е гг.;
  • 2 этап – от 1948 г. до начала 1950-х гг.;
  • 3 этап – 1953-1964 гг.

Суть открытия неизвестного до 1928 г. Лысенко состояла в «открытии» так называемой яровизации, что подразумевало охлаждать семена злаковых перед тем, как высаживать их в землю. В странах Европы и Америки подобная технология применялась с середины 19 в., где такой способ изучался и совершенствовался. Результаты исследования Лысенко поддержали всемирно известные ученые, в частности Мичурин, Вавилов и Холдейн, посвятившие яровизации несколько научных публикаций. Поддержали Лысенко и первые лица государства – Сталин, народный комиссар земледелия А. Шлихтер, любимчики вождя – университетские профессора Максимов и Писарев.

Трофим Лысенко, о котором вообще никто не знал, стал героем, гением, народным достоянием, что превратило бывшего агронома во влиятельную особу. Зная об абсурдности подобного «открытия», многие советские биологи боялись выступить против Лысенко и его результатов. Хотя некоторые старались вступать в научные дискуссии о вреде или бесполезности яровизации. Но сталинский режим с такими доводами не мирился, поэтому ученые становились жертвами репрессий, ссылок, арестов.

Хрущев и завершение лысенковщины

«Открытие» Лысенко привело к тому, что генетика, как наука была запрещена, инакомыслие каралось, эксперименты стали поводом для арестов. Такое положение дел продолжалось во время Второй мировой войны и после ее завершения. Сталин всячески поддерживал народного академика и его деятельность, веря, что страна займет лидирующие позиции в мире по производству и экспорту пшеницы.

Лысенко создал собственную теорию, которая строилась на идеологических принципах И. Презента. Вместе они работали над выращиванием новых сортов пшеницы и животных. Например, именно им удалось убедить вождя нации скрестить в больших масштабах различные породы крупного рогатого скота.

После смерти Сталина положение Лысенко не изменилось. Хрущев поддерживал его работу, но у других ученых появился шанс на опровержение его «открытий». Проводились дискуссии, инициированные властями, что позволило противникам Лысенко добиться признания и последовательно опровергать его достижения. Генетика вышла «из подземелья», получив второй шанс на развитие.

Политическое табу на науку было отменено в 1964 г., когда Хрущев ушел с занимаемого поста. Лысенко тут же убрали с руководящих должностей, который продолжал и дальше выступать против генетики и ее открытий.

Вселенская смазь: в России вновь оправдывают лысенковщину

30-летняя деятельность Трофима Лысенко во главе советской агробиологии и генетики было ничем иным, как шарлатанством вкупе с травлей настоящих профессионалов

Сергей Баймухаметов

«Трофим Лысенко и Николай Вавилов. Так кто был прав?» Статья под таким громким названием недавно получила определенное распространение в социальных сетях.

Эта статья любопытна тем, что в ней без стеснения используется прием, который называется «вселенская смазь» Это означает: все смешать, все свалить в одну кучу, чтобы никто уже ничего не мог разобрать, тем более – массовый читатель. Встатье есть еще один примечательный прием – уравнивание. Это ловкий кульбит-утверждение, что и Вавилов, и Лысенко были генетиками, просто одному из них не повезло…, что никаких гонений на генетику не было. (На самом деле генетику в СССР уже со второй половины 30-х годов называли «буржуазной лженаукой».) Вот дословный пример:

Читать еще:  К чему снится что я учитель. К чему снится учитель по соннику

«Проблема Вавилова была не в том, что он был генетиком (Лысенко тоже был генетиком, и это не помешало ему получить восемь орденов Ленина). Фактически процессы против генетиков начались с того, что были не выполнены заявленные группой Серебровского-Вавилова планы по выведению новых сортов в пятилетку 1932 – 1937 года…. Если на вложенный рубль принес, грубо говоря, три – молодец, получи орден.У Лысенко с этим проблем не возникло, за то и ордена. Получил новые сорта, разработал технологии, внедрил, вполне понятный, подсчитанный экономический эффект… Беда Вавилова была в несвоевременности. В каких-нибудь 1970-х годах он бы прекрасно получал премии и звания. Но для того чтобы финансировать сугубо теоретическую науку, без практической отдачи, требуются исключительно благоприятные условия, это мало кому по карману. Ни в 1930-х, ни в 1940-х таких условий конечно не было… Вот такая история. Правы, конечно, были оба. Просто одна правда была совершенно не ко времени».

(О судьбе великого ученого см. подробней «НИ» от 14 апреля 2018 года: «Боль истины: вышла в свет полная биография Николая Вавилова.)

Об «экономическом эффекте» лысенковщины еще скажу, но сначала – о том, что не следует относиться к подобным материалам в соцсетях свысока: «Да стоит ли обращать внимание, мало ли что в интернете понапишут….» Во-первых, социальные сети давно уже не «мало ли что», они –явление, феномен современной жизни, фактор активного влияния на общественное мнение, формирования общественного мнения. Во-вторых, апология лысенковщины в последние десятилетия повсеместна и целенаправленна. Например, вспомним, нашумевшую несколько лет назад статью «Трофим Лысенко: гений или шарлатан?» Разумеется, вопрос о шарлатанстве был риторический.

Так совпало, что в те дни, когда немногочисленная общественность обсуждала эту статью, прославляющую одиозного академика Лысенко, я гостил в Ленинградской области у родственницы, Веры Викторовны Творцовой. И она, вспоминая те или иные эпизоды долгой жизни (она родилась в 1924 году), заговорила и о Лысенко. Ничего не зная о статье, где его назвали гением.

«Когда началась война, нас из Ленинграда эвакуировали в Красноярск. Мой отец работал там агрономом в краевом управлении. И я хорошо помню, как он дома ругался на Лысенко, жаловался маме. А потом надолго уезжал, мотался по районам, указывая колхозам, как надо сеять по тем дурацким приказам, чтобы и приказы эти выполнить, и дело сделать. Картошку надо было сажать не как всегда, а только верхнюю часть клубней, срезать их осенью и хранить до весны, пересыпав песком, раз в неделю перемешивать и проветривать – вот морока людям была! Пшеницу – сеять по прошлогодней стерне. Причем, не вспахивать и не рыхлить землю. Представь, какой драгоценностью в войну и после войны было семенное зерно. И сколько его пропадало, не давая урожая! А кто отвечать будет, если кому-то придет в голову завести «дело о вредительстве»? Отвечать будет отец, другие агрономы и председатели колхозов. «Разбазаривание семенного фонда!» – и 10 лет лагерей. Отец и другие агрономы так и ходили под этим страхом. И ничего нельзя было сказать».

Рядовым агрономам нельзя. А большие ученые протестовали.

Академик Николай Васильевич Цицин писал Сталину:

«В 1944 году в семи учтенных районах Новосибирской области средний урожай озимой ржи по стерне был равен 3.6 ц/га. В этом же году по Челябинской области…— 1.8 ц/га. В том же году по всем совхозам Омского зернотреста Министерства совхозов… − 5.1 ц/га. В 1945 году, в одном из лучших совхозов Омской области «Лесном», с площади посевов озимой пшеницы в 91 га, посеянной по всем правилам, рекомендованным акад. Лысенко, собрали… в среднем по 7 клг. (килограммов! – С.Б.) с гектара, а также несколько огромных скирд бурьянов, кстати сказать, обсеменившихся в своей массе ко времени уборки. В том же году в соседнем совхозе «Боевом» все 67 га стерневых посевов озимой пшеницы полностью погибли. Наконец, в прошлом 1946 году, в том же Сибирском научно-исследовательском институте, которым руководит акад. Лысенко, из 150 га стерневых посевов было запахано 112 га, так как на них родился один бурьян».

Бесполезно. Если «Правда» еще в 1927 году объявила выпускника заочного отделения Киевского сельхозинститута Трофима Лысенко «босоногим профессором», к которому учиться «приезжают светила агрономии», если Сталин, а затем и Хрущев всячески поддерживали его «учение» о биологии как «истинно марксистское», то что могли сделать ученые?

Советская власть всегда возносила «народных профессоров» и «народных академиков». Из классовой солидарности и классовой неприязни к подлинным интеллигентам, «умникам». Чтобы понимать значение науки, надо обладать определенным уровнем мышления и образования. К тому же наука, тем более фундаментальная, сфера стратегическая, очень часто с отложенным эффектом – в будущем. А «народные академики» предлагали (и поныне предлагают) успех здесь и сейчас, «числом поболе – ценой подешевше». Поддерживая их, власть попадала в ловушку – и потому закрывала глаза на явные фальсификации, на высосанные из пальца рапорты об «успехах», сама поощряла и организовывала их. Кстати, и в статье«Трофим Лысенко: гений или шарлатан?»аргументация построена по тому же принципу:

Читать еще:  Числа и их значения в жизненного пути. Нумерология

«В 1920–1921 годах средняя урожайность пшеницы составляла всего 3-4 центнера с гектара, а через два десятилетия, в 1940-м – уже 7-8 центнеров. То есть эффективность земледелия выросла в два раза. И руководил этим процессом якобы безграмотный фантазер? Простите, но так не бывает».

Откуда взял автор 3-4 центнера? По данным статистики, в 1921 году урожайность пшеницы составляла 7,7 центнера.

В 1924 -1928 годах – 7,5 центнера.

И потому «7-8 центнеров» с гектара в 1940 году говорят лишь о том, что за «два десятилетия» урожайность не повысилась. Следовательно, эта аргументация – или ошибка, или примитивная манипуляция, подлог.

Тридцатилетняя деятельность Трофима Лысенко во главе советской агробиологии и генетики квалифицировалась отечественными учеными как шарлатанство вкупе с гонениями, травлей истинных специалистов. Оттуда и пошло зловещее – «лысенковщина». (С 1940 по 1965 год Институтом генетики руководил человек, отрицающий законы генетики.) Его доклад на сессии Всесоюзной академии сельского хозяйства имени Ленина (ВАСХНИЛ) в 1948 году считался и считается разгромом советской генетики как науки. Та же участь в те годы постигла кибернетику. Заголовки в газетах начала 50-х годов: «Кибернетика – «наука» мракобесов», «Кибернетика – американская лженаука», и т.д.

Трудно представить, на сколько десятилетий страна была отброшена в развитии. Там, где судьба науки решается с идеологических позиций, неизбежно возникает «лысенковщина». Ведь сам по себе Трофим Денисович и ему подобные значили немного. Но когда они сбиваются в стаю и действуют под лозунгом идеологической борьбы, то становятся страшной силой – страшной для прогресса, для общества. Разделы того доклада Лысенко назывались так: «История биологии – арена идеологической борьбы» и «Два мира – две идеологии в биологии».

Естественно возникает вопрос: почему именно сейчас пытаются поднять на щит одиозное имя? Наверно, есть закономерности. Как только начинаются идеологически-политические заклинания об «особом пути», почему-то противопоставляемом всем другим, логически неумолимо следует оправдание «лысенковщины», прорастают ее семена в науке. И в других областях.

И еще о «вселенской смази». Повторю рассказ моей родственницы Веры Викторовны Творцовой (мир ее памяти):

«Надо сеять по тем дурацким приказам… Пшеницу – сеять по прошлогодней стерне. Причем, не вспахивать и не рыхлить землю. Представь, какой драгоценностью в войну и после войны было семенное зерно. И сколько его пропадало, не давая урожая! А кто отвечать будет, если кому-то придет в голову завести «дело о вредительстве»? Отвечать будет отец, другие агрономы и председатели колхозов. «Разбазаривание семенного фонда!» – и 10 лет лагерей. Отец и другие агрономы так и ходили под этим страхом. И ничего нельзя было сказать».

А сейчас даже в некоторых справочниках пишут: «В настоящее время посев по стерне признан прогрессивным и широко распространен во множестве стран… применяется в засушливых районах, где используют почвозащитную систему земледелия».

Это как раз тот случай, который в народе называют «слышали звон».

Во времена, когда земледельческую науку и практику определяли Лысенко и его покровитель Хрущев, почвозащитную, противоэрозийную систему с риском для карьеры пробивали сквозь бюрократические рогатки казахстанские агрономы и ученые во главе с Александром Ивановичем Бараевым. Он с 1957 года возглавлял Казахстанский (с 1961 года – Всесоюзный) научно-исследовательский институт зернового хозяйства в Целиноградской области, ныне – Научно-производственный центр имени А.И. Бараева. Центральная власть вынужденно (буквально) обратила внимание на его идеи только после экологических бедствий – пыльных, «черных» бурь начала 60-х годов, унесших плодородный слой с полей Башкирии, Калмыкии, Поволжья, целинного Казахстана и целинной Сибири, а затем Украины, Кубани, Ставрополья. Бараев и его единомышленники предлагали отказаться от лемешных плугов, от традиционной вспашки с оборотом пласта, при которой влага испаряется быстрее, поверхностный иссушенный слой выдувается. В Институте зерноводства разработали плуги-плоскорезы, которые вспахивают землю, не выворачивая пласт, оставляя стерню. Посев ведется с заделыванием семян на глубину, одновременным рыхлением почвы и срезанием сорняков культиваторами. Да, стерня оставалась, нотолько на поверхности, как заслон от солнца, сохраняла влагу в почве, защищала ее от ветровой эрозии.

Иначе говоря, лысенковский сев по стерне и бараевская почвозащитная система земледелия соотносятся так же, как алхимия и химия, астрология и астрономия.

Александр Иванович Бараев был уникальный человек. В 1964 году, отстаивая «чистые парЫ», паровую систему, он вдрызг разругался с Хрущевым, когда тот приехал в Институт. Хрущев разозлился и велел снять его с должности директора. И уехал. Пока готовили приказ о снятии, выжидали, а вдруг да одумается, сняли самого Хрущева.

Потом была история с Горбачевым. Вскоре после избрания Генеральным секретарем ЦК КПСС, в сентябре 1985 года, он прилетел в Казахстан и на партактиве по сельскому хозяйству начал разнос: и то не так, и это не эдак. И тут на трибуну вышел Александр Иванович… Сказал: вы первый раз в Казахстане, ничего не знаете, а критикуете… А мы годами пробивали в ЦК почвозащитную систему, и многое другое предлагали, и всегда встречали полное наплевательство и непонимание, в том числе и тогда, когда вы были секретарем ЦК по сельскому хозяйству.

Сошел с трибуны – и инфаркт. На следующий день умер. Понятно, что это значило для человека его лет (1908 г.р.) и опыта его жизни, да для любого человека в те времена – публично выступить ПРОТИВ Генерального секретаря ЦК КПСС!

Александр Иванович ни перед кем не склонял головы, отстаивая истину.

Источники:

http://brodude.ru/goneniya-na-genetiku-lysenkovshhina/
http://ote4estvo.ru/sobytiya-xx/47352-lysenkovschina.html
http://newizv.ru/news/society/14-02-2019/vselenskaya-smaz-v-rossii-vnov-opravdyvayut-lysenkovschinu

Ссылка на основную публикацию
Статьи на тему: