Сюда глянь чудо в перьях. Чудо в перьях

Александр ГИНЕВСКИЙ. Чудо в перьях.

Добавлено: 25 марта 2016 | Просмотров: 961

Мы с Толькой сидели у него на балконе и загорали.

— Знаешь, Толька, — говорю, — пока к нам загар прилепляется, давай покукарекаем?

— Как это? — не понял он.

— Как, как… Как петухи кукарекают.

— Давай. Чур, я первый!

И Толька кукарекнул. У него получилось, будто это дверца кухонного шкафа скрипнула. От неумения, конечно.

— Разве так кукарекают, — говорю. — Вот как надо.

Толька послушал, говорит:

— Тоже мне петух. Орёт, как коза привязанная.

Но скоро у нас стало получаться хорошо. Ну, будто на балконе не два загорающих, а десять настоящих петухов.

Вдруг Толька-ка-ак толкнёт меня:

Я прислушался. В тишине, далеко-далеко кто-то кукарекнул.

— Слыхал? — сказал Толька.

— Это он нас зовёт. Откукарекивается.

— Кто, — говорю, — он?

— Здрасьте, кто. Петух, конечно.

— Да где ты слыхал, чтобы петухи в городе откук… от… откликались?

— А кто же это по-твоему?

— Тоже какой-нибудь мальчишка. Услыхал нас и откликнулся.

— Эх, ты, — говорит Толька. — Живого петуха с мальчишкой спутал. Айда!

Выскочили мы из парадной и… растерялись. Кругом дома, деревья, кусты. Куда бежать? Где петух?

Но Толька сообразил. Говорит:

— Сейчас мы его обнаружим. Я кукарекну, а ты слушай.

Так мы его и нашли. По голосу.

Прибегаем к тридцать восьмому дому и видим… На втором этаже по балкону гуляет большой, белый. С гребнем, с крыльями, с жёлтым клювом. Настоящий! Живой петух! И важно так разгуливает. Как генерал на параде.

— Ну что, видал?! — кричит Толька.

Петух остановился, сердито посмотрел на нас большим жёлтым глазом, красной бородой потрёс. Мол, что это ещё за шум, что за телячий восторг. Потом пригнул голову на бок, поднял ногу и погрозил нам длинным кривым ногтём. Мол, смотрите мне. Чтобы больше так плохо не кукарекать.

И так у него это здорово получилось, что мы рассмеялись. А петух не обиделся. Опустил ногу и посмотрел на нас по-дружески.

— Что, братва, любуемся? — какой-то мужчина стоял рядом.

— Понятное дело, такой красавец. Чудо в перьях, одним словом.

— А как кукарекает! — сказал Толька.

— О-о! И не говори! Я напротив живу. Вот уже четвёртый день как просыпаюсь под его побудку по утрам. Откроешь глаза, и — будто ты в деревне, на сеновале. Благодать. И никакого будильника не надо.

С тех пор стали мы с Толькой просыпаться без всяких будильников. Я проснусь, выйду на балкон. И сразу услышу: «Кукареку-у!» Не очень громко, но до чего здорово! А Толька уже кричит со своего балкона:

— Вовка, ты от него проснулся?

— Тоже. Красота, верно?!

— Ага! Будто в деревне, на сеновале.

Только через два дня выхожу на балкон. Толька уже торчит на своём балконе.

— Эй, Вовка! — кричит. — Что-то не слышно. Послушай ты. Может, я немножко оглох.

— Ну, чего ты там?! — кричит Толька. — Тоже что ли оглох?

— Нет, — говорю. — Не слышно совсем.

И мы стали по очереди кукарекать, но всё без толку.

— Да что это он? — расстроился Толька. — Кукарекал, кукарекал, а тут…

— Слушай, — говорю. — Может, он это… конопляным зёрнышком подавился?

— Чего-о?! Я тебе дам подавился! — замахал кулаком Толька.

Смотрю: он с балкона исчез.

Выбегаю на улицу, догоняю его.

Прибежали мы к тому балкону, а на нём вместо петуха нашего какая-то женщина. Выколачивает пыль из половика.

— Скажите, пожалуйста, а где петух? — кричит Толька. — Петух где наш?!

Женщина не сразу ответила.

— Ещё одни хозяева выискались, — сказала она недовольно.

— Мы, понимаете ли, привыкли к нему. Теперь без всяких будильников встаём… — начал Толька.

— С вашим петухом у нас совсем другая жизнь пошла, — говорю.

— Вот пристали, — сказала женщина. — Нету петуха, нету! Съели его.

Толька посмотрел на меня, захлопал глазами.

— Так. Ощипали и — в суп.

— Ощипа-али… — протянул Толька. — Эх, вы-ы… — сказал он совсем тихо. Такого петуха…

Он повернулся и пошёл.

Я шёл рядом, но он меня не замечал. На него было больно смотреть. Он морщился, тёр глаза кулаками.

— Эх, такого петуха. Да как же это они, как. — бормотал.

Теперь мы с Толькой встаём как попало. И даже на балкон позагорать, или там на деревья полюбоваться перестали выходить.

Однажды сидим у меня на кухне. Радио слушаем. Как раз весёлая передача была. Про Бременских музыкантов. Слышим: «Кукареку-у!» И снова. И опять.

Толька вскочил, выключил радио.

— Ты что?! — кричу. — Такая передача.

— Да разве так кукарекают? — отвечает. — Вспомни нашего, вспомни…

Мы всё сидели за столом. Толька молча ковырял пальцем в солонке. Было слышно как на клеёнку мелко сыпалась соль.

Толька притащил какую-то кривую железяку и сказал. Читать.

В отдаленные времена, милые мои, слон не имел хобота. У него был только черноватый толстый нос, величиною с сапог, который качался из стороны в сторону, и поднимать им слон ничего не мог. Читать.

Детская электронная библиотека «Пескарь», 2006 – 2020

Все тексты взяты из открытых электронных источников и выложены на сайте для не коммерческого использования! Все права на тексты принадлежат только их правообладателям!

Группа

мастерская “Чудо в перьях”

Информация

Описание: Перья в волосы и не только перья. И не только в волосы😌🙌🏻

Творю брейды, расточки, дреды. Вплетаю перья в вашу жизнь.

И ещё создаю всяческие украшения с перьями. Показать полностью…

Нахожусь в Екатеринбурге, но иногда путешествую и беру всё своё Творчество с собой)

Наращивание перьев,
плетение рАсточек,
рисунки на футболках,
плетение мандал,
изготовление ловцов снов,
плетение индивидуальных браслетов!

Другое

Действия

627 записей Показать записи сообщества

в екатеринбурге я принимаю теперь по адресу:
ул.Мамина-Сибиряка 58!

для записи пишите лучше в личные сообщения на основную страницу сюда
здесь сложно отследить сообщения

перья на коротких волосах вполне уместны и вариантов как их расположить тоже масса

тоже ведь хорошо?

для вплетения этого комплекта!
стоимость вместе с вплетением 3000₽
вплетать примерно 30 мин-1 час. Показать полностью…

подойдут девушке с тёмными волосами, длина волос ниже лопаток.

и кстати тут меня Гульсина очень удивила ! я видео прикрепила, можете глянуть.

вплели перья аж 5 июня. я ещё всем говорю что примерно месяц с ними ходить. а она до сих пор с ними ходит без коррекции даже

Чудо в перьях

— И Аравиту ранил ты ?
— Да, я .
— Зачем же?
— Сын мой , — сказал голос , — я говорю о тебе , не о ней. Я рассказываю каждому только его историю.
— Кто ты такой? — спросил Шаста.
— Я — это я , — сказал голос так, что задрожали камни. — Я — это я, — громко и ясно повторил он.
К. С. Льюис. Конь и его мальчик.

Рассказ основан на реальных событиях, хотя прототипы героев — из разных епархий. Ко всем прототипам персонажей рассказа автор относится с глубокой нежностью.

— Что-то не так? — спросила матушка. Она стояла у раскрытого окна, глаза молоденькие, а под ними острые морщинки, и рот будто кривится.

— Да нет, всё хорошо, — ответил муж. – А ты вот зачем у открытого окна стоишь? Продует! И лекарства не пила сегодня, вижу.

— Как это ты видишь?

— Морщишься стоишь. Опять больно? Не сиди больше за бумажками, выключай компьютер, иди спать. Завтра за руку к врачу отведу, раз сама не идешь. Чудо ты в перьях.

— Не-а! Некий мудрец сказал: человек есть существо на двух ногах и без перьев.

— А ты вот в перьях, даром что ученая. Иди отдыхать.

Матушка вымученно улыбнулась и вышла из комнаты. Отец Павел сам подошел к оконной раме, по которой хлестала штора: ветер был сильный и ледяной.

Ехал сегодня домой, в машине играло радио, цоевская песня его юности, еще в техникуме впервые услышал. И слова там: «Всё на месте, да что-то не так». Вот точно, вот именно такое состояние.

Всё на месте? Он совсем молодым был рукоположен в священники, и отправили его в такой безбожный городок на краю области, что хоть плачь. Матушка и плакала. Совсем юная, хрупкая, с осунувшимся лицом и уже заметным животиком, стояла и плакала вот на таком же ветру, как сейчас, когда им в очередной раз отказали в проведении служб в и так еле выпрошенной для того избенке.

И ничего, вода камень точит! Потихоньку он налаживал контакты с местными чиновниками и только появлявшимися тогда частными торговцами, что гордо именовали себя «бизнесмЭны». Началась стройка. Выделили ему что-то вроде служебной квартиры. Вот только тогда уже понял он, что не нужна ему эта квартира. Тяжело было видеть людей, которые горючими слезами рыдали у архиерея, чтобы дали им священника и чтобы строился храм — а потом ходили на службы как будто из-под палки и очень редко, сами в золоте – а на стройку не жертвовали ни гроша…

Он любил читать поучения опытных дореволюционных батюшек о том, что священник обручен пастве и должен жить на приходе, он уверенно кивал благочинному, когда тот цитировал этих самых авторов. Вот только переезжать не торопился. Поселились они с женой в городе у ее родни, и родила она в городе, потом кто-то из дальних родственников завещал им «малосемейку».

Маленькая семья перебивалась с хлеба на воду, матушка стремительно теряла здоровье, болезненной росла доченька-отрада. Зажиточные сельчане, подъезжая к стройке отца Павла, оставались не предложить помощь, а позубоскалить над его старенькой «копейкой».

И батюшка решился. Месяца не прошло, как матушка значилась по документам главой небольшого частного предприятия. Позвонил паре друзей по техникуму, в котором учился еще до семинарии. Подтянулись помощники.

Предприятие быстро набрало обороты. Семья переехала в квартиру побольше. Нашелся частный врач для жены и детский садик с изучением иностранных языков для дочки. Теща щеголяла в шубе, подарив местной тетеньке-бомжу свое истасканное пальто, тесть восклицал: «Ай, молодец!»

Часть денег он вложил в храм, и храм наконец открылся. Владыка приехал на первую службу, высоко оценил старания молодого иерея и предложил перевести его в город – завершить еще одну стройку. Отец Павел не поверил своему счастью, тут же отошел в сторонку и позвонил матушке. Немного неудобно ему стало, когда Владыка отъехал на своей «волгашке» от блестящего «Рено», отцу Павлу принадлежащего, но… в конце концов, даже архиерей ничего не сказал.

Отец Павел зачем-то постучал по пластиковой раме. Словно проверяя на прочность. Трехкомнатная квартира на семью из трех человек. Дочка в элитной гимназии. Матушка имеет возможность лечиться. Машина – между прочим, скромная по нашим временам. И поменять-то не по своей воле поменял: постом врезался в него пьяный водитель, да так, что авто не подлежало ремонту. Никто не верил, что отец Павел отделался легкими ушибами. Хранит Господь. Для Церкви? Для больной жены и малышки? Для… чего?

— Храм, между прочим, большой выстроил, и предусмотрел места для мамок с детишками и для больных, и даже для инвалидов, — словно оправдывался отец Павел перед кем-то вслух. – С прихода ни копейки не беру. Начинаем строить богадельню. Сколотил на приходе крепкую команду, которая и на стройке помогает, и благотворителей ищет, и штат для богадельни уже подыскала. И хор прекрасный у нас, и алтарники дисциплинированные, а то вон в деревне алтарник вообще покурить выходил…

Дверь скрипнула («вот те раз! Надо дверь-купе поставить…»), вошла заспанная дочка. Как сомнамбула, шатаясь, прошла от стены к стене.

— Солнышко, ты что, милая? Что с тобой?

— Ты что делаешь, папа?

— Да так, думаю… Идем-ка в кровать.

Он подхватил свое сокровище и на руках понес в детскую. А дочка с закрытыми глазами промурлыкала:

— А мне приснилось, что ты Евангелие читаешь… Тот отрывок, где фарисей говорит: я и пощусь, и жертвую…

Отец Павел растерянно засмеялся. Уложил малышку в кровать:

«Совпадение. А еще точнее – искушение, — решил для себя он. Раз приводит не к радости и покаянию, а к смущению и недоумению – значит, искушение.»

Никак не мог он заснуть. Никак. Думал. Взял с полки молитвослов, открылся на «молитве о даровании духовного отца». У него никогда не было духовного отца. Где сейчас они, отцы-то духовные, и как их искать?

Вот есть у него один дальний-предальний родственник, священник, отец Игнатий. Он долго не знал о его существовании. Когда пытался выяснить, ему сказали: «Ну да, есть такой, он тебе…многоюродный дядя». Так и запомнил он: Многоюродный Дядя. Отец Павел поехал тут же к нему на приход. Симпатичный пожилой старичок, этакий волшебник из сказки, небольшого роста и с голубыми глазами. Чудаковатый немного. Добрый, вежливый. Ну и всё, а некоторые развели разговоры, что он-де прозорливый старец, и исцеляет, и пророчествует. Тоже мне, искатели чудотворцев. Всем чуда подавай, никто на своем месте потрудиться не хочет.

«Эти» — отдельная история. Как-то однажды на своем приходе он громко спорил с тетушками из трапезной – как раз о Многоюродном Дяде. Тетушки уже голосили, уверяя, что отец Игнатий есть великий святой, посланный перед концом света. А отец Павел только посмеивался. Тетушки ушли с надутыми личиками, и тут в храм вошли двое молодых ребят. Парень в «косухе» с длинной гривой иссиня-черных волос и растрепанная девчонка в рваных джинсах с «фенечками» по локти. Оба громко бухнулись на колени для земного поклона. Помолившись у праздничной иконы, подошли к нему. И заявили, что уверовали и теперь ищут приход, чтобы постоянно быть на службах, и духовного отца, который бы их направил по правильному пути.

Это комсомольски-четкое выражение «правильный путь», вырвавшееся из девчонкиных губ с кое-как размазанной помадой, развеселило батюшку. И он решил созорничать: взял да и направил их к Многоюродному Дяде. Вот, сказал он, дорогие мои, сейчас на такую-то маршрутку садимся и едем к очень заслуженному батюшке, он и будет вам духовным отцом.

Парочка горячо благодарила его, причем девчонка даже разревелась, потом они убежали. А отец Павел остался вспоминать, как правильно пишется слово «экзальтация». Он как раз завел блог в Интернете, описывал события на приходе. По-доброму, но не без юмора.

А через три года он попал на престольный праздник к отцу Игнатию. В алтаре, помимо служащих священников, были люди, которых он так или иначе знал и считал «странными». Один монах, в миру живший, который везде ходил с чемоданчиком, а в чемоданчике – только складень с иконами, — говорят, он сразу после той службы уехал в какой-то отдаленный монастырь и уже не возвращался. Один мальчишка безусый, бросивший семинарию, но мечтавший о постриге. Наивный неимоверно: «Ой, а вдруг меня каким-нибудь Коприем или Ардальоном назовут? Боюсь!» — «А что, — хохотнул отец Павел, — монах – вот и смиряйся!!» — «Вот если бы Амвросием…» — закатил глаза мальчишка. Отец Павел только вздохнул.

Тихо, неспешно и при этом расторопно передвигался по алтарю еще один молодой человек, длинные волосы в хвостик забраны, глаза будто нездешние.

— Костя! – окликнул его Многоюродный Дядя. И тут отец Павел признал в нем того паренька-«металлиста», что заходил тогда с подружкой.

— Это Костя. И быть ему священником, — сказал отец Игнатий.

— А он знает? – попытался пошутить отец Павел.

— Нет. Ему Владыка сам предложит, — строго ответил отец Игнатий.

Служба прошла тихо, благоговейно и как-то нежно. По окончании Литургии Дядя вдруг подозвал к себе мальчонку, что хотел быть монахом, и поцеловал его руку. Священники ахнули, мальчонка отскочил… А отец Игнатий спокойно сказал, поясняя:

Ох, дядя, дядя… И думай что хочешь: прошли годы, и мальчишка уже не мальчишка, а иеромонах Амвросий. Что-то дальше будет?

Костя действительно стал священником. Владыка приметил его на службе, поговорил… А вскоре после пения «Аксиос» отправил его создавать приход в каком-то поселке. Еще и с условием жить на приходе. Жилья батюшке Косте не дали, мыкается по съемным углам с женой и малышами. Отец Павел даже как-то, встретив его в очереди к Владыке в епархиальном управлении, пробовал его убеждать:

— Ты что – так дальше и будешь жену с детьми мытарить? Иди к архиерею, переводись! У главы поселения требуй жилье, в конце концов! Семью в город отправляй, не дури, ты же их будущего лишаешь! Ты для чего в городе вырос и высшее образование получил – чтобы твои дети в спившейся деревне в неотапливаемом сарае вместо школы учились? Детям нужно образование!

— Я верю, что Господь лучше знает, где нам быть. Как я пойду против Него?

— Да не Господь так хочет, а лень твоя! Работать надо! Вот чем ты занимаешься, когда служб нет? Дома сидишь?

Пока Костя с наивной обстоятельностью докладывал про сельчан, что идут к нему поговорить о Боге, про строительство храма («и этому строить досталось…»), про воскресную школу, поездки в районную больницу и общение с местными подростками, отец Павел молчал. Но когда Костя заявил, что священник «обручен приходу», отец Павел обозвал его «чудом в перьях» и отошел. Впрочем, несколько раз звал его потом к себе послужить, Костя радостно приезжал. Отец Павел обычно что-то жертвовал ему для церкви.

«Всё-таки он и есть чудо в перьях, — думал теперь, бессонной ночью, отец Павел. – И я чудо в перьях, что когда-то рассуждал так, как он. Вот ведь чувствуется школа Многоюродного Дяди. Тот тоже всю жизнь: куда благословили – туда и едет, там и живет, то и делает. И этот «металлист» вчерашний от него научился: простите и благословите, других слов не знает. А мои-то тетки на приходе придумали: он, говорят, приезжает к отцу Павлу за подарками и потому что хочет сбежать из деревни в город и надеется, что его сюда позовут! Еще раз услышу…».

Наутро отец Павел пораньше приехал в храм. Матушка выпросилась поехать с ним, торжественно пообещав «сразу оттуда – к врачу». Литургии назначено не было. В храме были две уборщицы, да какая-то женщина зашла свечи поставить. Отец Павел перекрестился при входе и прислушался к разговору.

…Опять приезжал! – докладывала тетка Валентина. – Нехорошо так про батюшку, но я точно говорю: этот отец Константин только для того и ездит, чтобы у нашего выпросить…

— Это что еще такое? – возвысил голос отец Павел. – А ну марш из храма со сплетнями! Стоят, клевещут на прекрасного священника! Стыд!

Тетки ахнули, побросали швабры и выбежали в дверь: с настоятелем лучше было не спорить. Отец Павел тяжелыми шагами вышел вслед за ними.

Матушка уже успела поставить в каморочке чайник.

— Идемте, чаю попьем! – шепнула она застывшей на месте перепуганной «захожанке».

И когда женщина, успокоившись, уже сидела за столом с розовенькой чашкой в руке, матушка говорила ей:

— Вы не подумайте. Батюшка просто сплетни ненавидит, а так он добрый. Он вообще …знаете какой? Он ведь из неверующей семьи, начал еще подростком в церковь ходить. Родители партийные были, как узнали – выгнали его из дома! Да-да, прямо на улицу выгнали. Он жил у тамошнего батюшки. Выучился, потом поступил в семинарию. Сразу решил: буду Богу служить. Еще в техникуме его спрашивают: что будешь потом делать? А он говорит: Богу служить! Так уверенно говорил! Ему плохого никто не мог ответить, даже самые безбожники только махали рукой и говорили: «Эх, ты, чудо в перьях…»

Источники:

http://peskarlib.ru/a-ginevskiy/chudo-v-peryah/
http://vk.com/chudo_vp
http://www.pravmir.ru/chudo-v-peryax/