Христианин до христа гораций. Безвыходная тьма, или что было до Христа? Скульптор, сын скульптора

Сократ – христианин до Христа

Протоиерей Андрей Ткачев о смерти Сократа

Протоиерей Андрей Ткачев о смерти Сократа

В рубрике “Смерть замечательных людей” поговорим о Сократе. Человеке, который разломил историю греческой философии на три части – на досократиков, сократиков и послесократиков.

Первые были натурфилософами, которые наблюдали за обществом, за светилами, и пытались понять устройство мироздания. Сам Сократ обратил глаза свои в душу человека и родил диалектику и майевтику – искусство повивальной бабки. Сам он был сыном скульптора и повитухи, и называл себя “повивальщиком”.

В глубочайших и в то же время дерзких и смешных разговорах, иногда очень провокационных, Сократ вытаскивал из людей истину, заключающуюся в них. Он говорил, что не рождает ничего сам, а помогает человеку разродиться. Как повитуха помогает женщине родить ребенка, так Сократ помогал мужу вынести из себя то, что в нем есть. То доброе, то мудрое, что скрыто, как Логос, в сердце человека. Или обнажить его глупость и дать понять ему и всем, что он ничего не значит, хотя много о себе думает.

В общем, Сократ был очень вызывающей личностью. Он был простым гражданином Афин, т.н. паразитом – человеком, который питался за общественный счет и имел право участвовать в общественных трапезах. Он заслужил имя храброго воина в нескольких войнах, в том числе в Пелопонесской войне. Он участвовал в битвах.

Но, так или иначе, достигнув старости, этот человек попал под Афинский суд, и старейшины судили его. Ему грозила смерть за то, что он отрицает богов – в том бытовом понимании жителей Афин, – и что развращает юношество. Не в смысле плотских грехов, а за то, что он внушает мысли, которые у самих юношей вызывают скепсис в отношении к устоявшимся мнениям. То есть он колеблет их умы.

Есть “Апология Сократа”, написанная Платоном. Есть несколько апологий, написанных другими авторами. И вот, примерно за 400 лет до Рождества по плоти Господа Иисуса Христа, Сына Божия от Девы Марии в иудейском Вифлееме судили Сократа. Ему нужно было произнести оправдательную речь, как-то защитить себя – чего он делать не захотел.

Он не захотел выставлять себя жалобщиком и плакальщиком. Он достиг старости. И, в общем-то, хотел умереть.

Предварительные слушания его дела склоняли судей к оправдательному приговору. Его никто не хотел казнить. Но Сократ привел их в такое раздражение своей последней речью, что они, обозлившись, казнили его. Он обвинил их в разных грехах, среди которых главный – это невежество. Бесчувствие к истине. А потом, в общем-то, напросился на казнь. И произнес очень серьезные мысли, когда смерть была уже неизбежна. Например, сказал, что добродетельному человеку незачем бояться смерти, потому что есть одно из двух: либо там есть лучший мир, в который нужно стремиться, либо там нет ничего, и смерть подобна глубокому сну без сновидений. Он перечислял богов и героев – что можно оказаться в их компании и беседовать с ними.

Бояться нужно греха и глупости. То есть добродетель почетна и славна. И всякий добродетельный умирать не боится, говорил Сократ. Это он подтвердил своей собственной добровольной смертью, безбоязненным уходом из этой жизни. Он говорил интересные слова: “Но вот уже время идти отсюда, мне – чтобы умереть, вам – чтобы жить, а кто из нас идет на лучшее, это ни для кого не ясно, кроме бога”.

У него оставались дети – несколько сыновей, младшему из которых было лет семь. Совсем маленькие, еще мальчишки. И он просил их: “Если, афиняне, вам будет казаться, что мои сыновья, повзрослев, заботятся о деньгах или еще о чем-нибудь больше, чем о доблести, воздайте им за это, донимая их тем же самым, чем и я вас донимал; и если они будут много о себе думать, будучи ничем, укоряйте их так же, как и я вас укорял, за то, что они не заботятся о должном и много воображают о себе, тогда как сами ничего не стоят. Если станете делать это, то воздадите по заслугам и мне, и моим сыновьям”.

После этого он сам принял яд, принеся перед этим в жертву петуха Асклепию. Это была символическая жертва богу исцелений, когда кто-нибудь из больных выздоравливал. Он свою смерть именовал выздоровлением. Это уникальный случай в истории мира.

Позже Апостол Павел скажет, что смерть – приобретение. “Еже жити Христос, иже смерть приобретение”.

И Сократ выпил яд. Православная, святоотеческая патристика считает его ярчайшим представителем людей, которые смело могут быть названы “христианами до Христа”. Уж слишком много мудрости и покорности провидению, и смирения, и неосуждения, и прочего, чтобы пройти мимо. Иногда изображения Платона и Аристотеля помещали в притворах наших храмов, ниже роста человека. Как люди, которые искали Бога до пришествия Господа. Они были язычниками, но сердце их было гораздо чище, чем сердце избранного народа, который ждал Мессию. Они ничего не ждали, но иногда были сердцем гораздо чище, умнее и глубже.

Подписывайтесь на канал
“Царьград” в Яндекс.Дзен
и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.

Христиане до Христа

Мудрые язычники в философии своей и познании
достигли даже до лица Божия, однако не смогли
ни увидеть, ни познать Его.
Яков Беме

«Наша эра», «от Рождества Христова» – такова терминология современного летоисчисления, краеугольным камнем которого является рождение Христа. Для европейской науки, сформировавшейся под влиянием христианства, именно телесное рождение Бога на земле стало водоразделом всей истории человечества, ибо она сразу же была разделена на «до Христа» и «после». Конечно же, для христианина огромное значение имеют события Нового Завета, события нашей эры. Но это ни в коем случае не должно умалять всего значения событий, произошедших «до Христа» и, самое главное, приведших ко Христу.

Христоцентричность исторического процесса, направленность всей истории человечества и человеческой мысли к утраченному Эдему – все это свидетельствует об огромнейшей важности событий и мыслей людей, живших до нашей эры.

Если принять во внимание тезис о стремлении всего мира к утраченному после грехопадения богообщению, то необходимо согласиться, что каждая культура несет в себе некое «воспоминание о золотом веке», некие «семена Слова». Русская богословско-философская мысль в лице отца Александра Меня активно исследовала этот вопрос. В его многотомной «Истории религий» последовательно рассматривается богоискание человека, жившего до нашей эры. И особого внимания заслуживает том «Дионис. Логос. Судьба», посвященный греческим мыслителям. По мнению Меня, многие греческие мыслители в своих трудах предвосхищали христианское учение. Так, он описывает развитие греческой мысли в следующих, не дающих ни капли сомнения, выражениях «Религиозная интуиция Сократа», Сократово «богословие», а платонизм даже был назван «прологом к Новому Завету».

Но что же конкретного создали титаны античной мысли, что позволило отцу Александру давать им такие возвышенные определения?

Многие аспекты античной философии оказались созвучны христианству. Учение Сократа, по выражению Меня, стоит «ближе к библейскому учению, чем все, чего достигла античная мысль до Сократа». Но Сократ строил свои рассуждения на строгой логике, что шло в ущерб духу. «Сократ силился заключить этику в крепость рационализма. Быть может, Сократ даже сознательно сужал размах своего духа. Он признавался, что много раз слышал во сне вещий голос, призывавший его «творить на поприще муз», но он боялся этого голоса и предпочел довериться разуму».

Святой Иустин Философ давал Сократу и его влиянию на христианство высочайшую оценку. Он говорил : «всё, что было до Христа совершено доброго – совершено Словом; Слово – это Христос; следовательно, всё что-либо когда-нибудь сказанное истинное – наше, христианское ; а значит и философы, говорившие много истинного – христиане до Христа» . Иустин утверждает казалось бы парадоксальную мысль «Сократ частично знал Христа» . И поясняет… «Сократ узрел некоторые истины усилием разума, что само по себе есть причастность Слову; Слово – это Христос; следовательно Сократ принадлежит к числу его учеников».

Традиционно к числу «христиан до Христа» относят Платона. «Платоново учение о высшем Божестве, духовном мире и бессмертии духа, несомненно, способствовало осмыслению Евангелия античным миром и помогло формированию христианской философии». Но платонизм для христианства был не только одной из основ богословской терминологии, но и почвой для многих сомнений и потенциальных ересей. По замечанию Меня, платоновский «идеализм таил в себе угрозу извращения христианства тем, что вносил в него идеи глубоко ему чуждые». При всей близости системы Платона и христианства платонизм становился преградой на пути к пониманию высшей идеи христианства-Воскресения. И не случайно речь апостола Павла в Афинском ареопаге не возымела должного результата. Ведь для тех, «кто считал плоть лишь «гробницей», оно (воскресение) было бессмысленным!»

Но в целом значение Платона для становления христианской мысли сложно переоценить. Платонические влияния прослеживаются в трудах многих авторов. Именно у Платона Августин нашел Христа: он узнал Его в божественном Logos’е, посреднике между Богом и человеком. Окончательное обращение Августина было связано со знакомством с экзегетическим методом объяснения Св. Писания. Позднее неоплатонизм становится важнейшим исходным материалом для развития средневековой философии и христианства.

«Христиане до Христа»….. Не слишком ли громко? – спросят меня. – Нет! – отвечу я им. Потому что подобное понимание античной философии и ее влияния на христианство в целом характерно для христиан первых веков. Для них «предвосхищение истины в «языческом мире» не было чем-то случайным и неожиданным: они видели в истории философии действие Провидения, помогавшего человеку подойти к рубежу Откровения». По словам Климента Александрийского, «Виновником всякого добра, является Бог, но в одних случаях Он руководит непосредственно, как, например, в Ветхом Завете, а в иных случаях — опосредствованно, как, например, в философии. Она была для эллинов таким же руководителем, каким был Закон для евреев, и приводила их, как детей, ко Христу».

Василий Великий в одной из своих бесед с казалось бы парадоксальным названием «К юношам о том, как получать пользу из языческих сочинений» приводит множество примеров античной мудрости, которая не утратила своего значения и в христианстве. Языческая мудрость –это шаг к познанию Бога. И эту мысль святитель подкрепляет примером Моисея: «славный Моисей, которого имя за мудрость у всех людей было весьма велико, сперва упражнял ум египетскими науками, а потом приступил к созерцанию Сущего. сии внешние науки не бесполезны для душ». Исходя из этого, святитель рекомендует брать у великих мыслителей античности все самое прекрасное и использовать его на благо христианства : «не все по порядку надобно нам брать, а только полезное».

«Христиане до Христа»….Но почему тогда Греко-римский мир противился христианству? Почему Афинский ареопаг остался глух к проповеди Павла? «Быть может, – скажут критики, – не было никаких «прозрений» языческих философов?»

Были! Было стремление к некоему Высшему и Бесконечному Благу, к Богу в понимании античности. Конечно же, «духовный путь Эллады, как мы видели, нельзя рисовать в виде прямого восхождения к Новому Завету. Античная мысль не смогла до конца освободиться от исконных представлений язычества. Мало того, что она допускала многих богов кроме Единого,— она ставила рядом с Ним всемогущую Судьбу-Необходимость» . А все эти поиски и стремления привели мир к одному – он встал на пороге Нового Завета. И в двери, ведущие к Царствию Божиему, стучались христиане до Христа – Сократ, Платон, Аристотель и многие другие.

Безвыходная тьма, или что было до Христа?

Когда я хотел затем углубляться уже в праздник, то ум остановился на предварительном вопросе: что было до Христа? Если, немного хотя бы всмотреться в это,— тогда гораздо понятнее будетсмысл и важность воплощения Сына Божия, а следовательно, и значение Рождения Той, Которая послужил; сему спасительному воплощению.

Купальские обряды современных язычников Фото: Pravoslavie.ru

Конечно, об этом сейчас можно сказать только вообще, а не подробно. И тут не нужно придумывать ничего, а следует лишь прочитать первые три главы послания апостола Павла к римлянам, где говорится о религиозно-нравственном падении как язычников, так и иудеев. Кратко резюмируя сказанное там, можно охарактеризовать языческое состояние, как бессмысленно-идолопо­клонническое и нравственно-растленное до последней степени. А иудейское состояние было внешне-обрядовое и лицемерно-безнравственное; внутренне и они были не лучше язычников. И выхода из такого положения не было: даже лучшие люди, как апостол Павел (Савл), были в тисках — между «хочу» и «не могу» (Рим. 7, 15-23).

Но это еще не все: и впереди не было просвета. Одни (язычники) ничего не знали, как должно, о будущем или даже не верили в будущую жизнь; а другие знали, что их ожидает ад, мрачное место, куда снисходят все отцы.

Не говорю уже о том, что все примирились с бо­лезнями, нестроениями, рабством, грехом, считая это нормальным явлением.

И конечно, никто и не смел предполагать, за исклю­чением некоторых намеков у более глубоких людей, — у иудеев — пророки, у некоторых язычников — философы, — что зло может быть преодолено и даже сама смерть, так что после нее можно будет жить. Невоз­можно было об этом и думать!

Все это нужно назвать очень сильным и близким к правде именем: над миром тяготело проклятие! Или как апостол Павел говорит о себе: «Окаянный я человек» (Рим. 7, 24). По-русски «бедный» — гораздо менее выразительно, чем славянское — «окаянный». В великорусском понимании — «окаяньший» прилагается к диаволу, заменяя его; «окаянный равнозначно — «анафематствованный», «проклятый».

Мир был «проклят».

«Мир во зле лежал» (1 Ин. 5, 19). «Князем» мира был сатана (Мф. 4, 8-9; Ин. 12, 31; Еф. б, 12; Евр. 2, 14). «Проклятый мир!» — мог справедливо сказать до Христа всякий совестливый человек. А бессовестные жили, как скоты, плотскою жизнью и эгоизмом.

Что это не преувеличение, приведу удивительно силь­ное описание языческих нравов уже в половине III века, написанное бывшим язычником, адвокатом, хорошо знавшим общество своего времени, — святителем Киприаном, епископом Карфагенским. Когда я впервые прочитал его творения, то был поражен картиною нравов язычества! А он до христианства — крестился на сороковом году — и сам причастен был этой жизни.

«Я,— пишет он другу своему Донату, одновременно принявшему христианство,— и сам прежде опутан был весьма многими заблуждениями, от которых совсем не надеялся освободиться. Покорствуя укоренившимся страстям своим и не надеясь на лучшее, я благоприятствовал своему злу, как будто оно было естественно во мне». После крещения сразу сделалась с ним чудная перемена силою благодати. И вот что он пишет о современном ему мире: «Смотри: дороги преграждены разбойниками; моря наполнены грабителями; военные лагери исполнены везде кровавыми ужасами. Вселенная обагрена кровию человеческою; злодейства освобождаются от казни не по закону невинности, но по ве­ликости бесчеловечия». Сюда он относит и войны. В городах «готовятся гладиаторские зрелища, дабы кровию доставить удовольствие прихоти кровожадных глаз». «Убивают человека в удовольствие человеку». «Учат, как убивать». «Отцы смотрят на погибель своих детей». «Сама мать покупает для себя место в зрелище, платит за будущие свои вопли и отчаяния». В театрах «смертельные предания об убийствах и кровосмешени­ях повторяются в живом действии», «пороку не допускают приходить в забвение». А «если бы ты мог про­ никнуть своим взором в их ложницы», «ты увидел бы, что и видеть преступно». На торжищах всюду «нарушают законы… Раздоры неистовствуют до бешенства». «Продажные судьи». «Везде свирепствует пламень греха». «Законов совсем не боятся… Быть между винов­ным и невинным есть уже преступление». В другом письме, к язычнику Дометриану, он добавляет: жгучий пламень бедности возрастает, когда приращения запа­сов отбирают, а цены возвышаются; повсюду суетятся, грабят, завладевают. Корыстолюбие свирепствует яв­но… Вовсе не ищут Бога и не боятся Его. А ко всему этому мучат христиан.

Это только капля в море пороков, зла и ужаса!

Но если мы обратимся и к современной жизни, то много найдем подобного… Об этом скажу еще после. Это — язычники по жизни.

Теперь же вспомню еще о современных язычниках. Ведь и сейчас еще в мире множество язычников. Мне лично бывший миссионер алтайцев, епископ Иннокентий (Солодчин), говорил, что и доселе к язычникам применимы слова апостола Павла о делах плоти: прелюбодейство, идолопоклонство, зависть, злоба и проч.. (Гал. 5, 19 — 21). До очевидности явно растление. А англий­ский миссионер по опыту говорил мне, что напасть диавола поразительна среди дикарей Африки.

Такое состояние мира можно бы дополнить еще аналогией из современной внешне-обрядовой жизни,— не только бесплодным старообрядчеством, но и подобной же мертвенностью среди нас, христиан.

Впрочем, лучше всего состояние языческого и иудейского «проклятия» мы можем понять по себе самим: когда человек грешит, он — раб «проклятого наследства»; мука, уныние нападают на него. Грех — это проклятие человеческого рода. Иногда он доходит до сатанинских пределов озлобления, беснования.

Но еще характернее — современная потеря «смысла жизни»… Ведь это мировой вопрос: зачем жить? Не видит человек цели. Мрак сгущается над миром. «Про­клятые вопросы» стали терзать людей… И иные люди ждут и теперь «спасителей»… В теософских кругах это — очередной вопрос: ждут нового «спасителя». И даже «готовят» его.

Немец философ-историк пишет о «закате» совре­менной культуры.

Мы, живя в сравнительно-христианской атмосфере, и не подозреваем о всей той безысходности и пропасти, пред которой стоит теперь человечество. Мир снова подходит под проклятие — «Окаянный» мир! — можно изменить слова апостола Павла. Была тьма. И выхода из нее не было.

Печатается по изданию: Митрополит Вениамин (Федченков). От Рождества Богородицы до Сретения. М., 2008.

Источники:

http://tsargrad.tv/articles/sokrat-hristianin-do-hrista_50874
http://mystichrist.livejournal.com/31627.html
http://www.pravmir.ru/bezvyxodnaya-tma-ili-chto-bylo-do-xrista/