Дух благородства и верности. О схиигумении Фамари (Марджановой)
ФАМАРЬ (МАРДЖАНОВА)
В миру княжна Тамара Александровна Марджанишвили, родилась 1 апреля 1868 года в Грузии, в селе Кварели, в дворянской семье. Ее отец полковник Александр Марджанишвили и мать Елизавета, урожденная княжна Чавчавадзе, были глубоко верующими людьми и окормлялись у афонского священноинока Иессея. В юности Тамара пережила потерю любимых родителей. Это сказалось на душевном настрое девушки, обратили ее взгляд от временного к вечному.
Тамара Александровна с младшими братом и сестрой остались наследниками родового имения. Брат Тамары Константин Александрович Марджанов (Котэ Марджанишвили) стал известным актером, режиссером, одним из основоположников национального грузинского театра. Сама Тамара получила хорошее образование в Закавказском девичьем институте. Имея прекрасные музыкальные способности и чудесный, проникновенный голос, она готовилась к поступлению на вокальное отделение Петербургской консерватории. Очаровательная девушка из знатной семьи привлекала внимание женихов, и на нее заглядывались юноши из лучших грузинских семей.
Биограф схиигумении Фамари епископ Серпуховский Арсений (Жадановский), рассказывал о том, как летом 1888 года Тамара с сестрой посетили Бодбийский монастырь:
В монастыре Тамара приняла постриг с именем Ювеналия. Игумения Ювеналия и молодая инокиня Ювеналия были очень дружны. Когда в 1902 году игумения получила назначение в Московский Рождественский монастырь, молодую инокиню Ювеналию назначили игуменией Бодбийского монастыря.
В 1905 году она была переведена в Москву, и назначена настоятельницей Покровской общины сестер.
В 1910 игумения Ювеналия по благословению начала строить Серафимо-Знаменский скит. По вопросам внутреннего устройства скита матушка обращалась к владыке Арсению (Жадановскому). В 1916 году он стал для сестер духовником, а за год до этого совершил пострижение матушки в великую схиму с именем Фамарь.
В 1924 году скит был закрыт большевиками. Сестры разошлись в разные стороны. По сведениям некоторых из ее духовных чад, первоначально схиигумения Фамарь некоторое время жила в покоях великой княгини Елизаветы Федоровны в Марфо-Мариинской обители. После ее закрытия матушка Фамарь приехала в село Кузьменки под Серпухов. Многие сестры ее скита были сами родом из Серпухова.
В 1931 матушку Фамарь с двумя сестрами арестовали. В камере, где находилась матушка, политические заключенные содержались вместе с уголовницами. Сестры вспоминали, что им как-то удалось отделить с помощью небольшой занавески угол для матушки в общей камере. Уголовницы часто шумели, начинали петь неприличные песни, но когда матушка просила их перестать, они замолкали – все уважали ее. Когда схиигумения Фамарь получала передачи, она делилась ими со всеми сокамерницами, и они принимали от нее угощение как благословение.
Когда следствие было закончено, схиигумению Фамарь выслали на пятилетний срок в глухую сибирскую деревню Усть-Уду на Ангаре, за двести верст от Иркутска.
Несмотря на физическую немощь, духовное величие и красота духа матушки оставались неизменными и, наоборот, с годами набирали силу. Именно эту ее сокровенную красоту духа подвижницы увидел знаменитый художник Павел Корин. За несколько дней до кончины матушки он закончил портрет «Схиигумения Фамарь», послуживший одним из этюдов к монументальному полотну «Русь уходящая».
Схиигумения Фамарь скончалась 23 июня 1936 года. Отпевал ее на дому владыка Арсений (Жадановский). Матушку Фамарь похоронили на Немецком (Введенском) кладбище Москвы. На месте ее упокоения поставили простой белый деревянный крест с двумя иконами – Божией Матери «Знамение» и преподобного Серафима Саровского. На нижней перекладине креста, по благословению владыки Арсения, сделана надпись: «Веруяй в Мя имать живот вечный».
22 декабря 2016 года Священный Синод Грузинской Православной Церкви принял решение о канонизации схиигумении Фамари.
28 декабря 2017 года на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви было принято решение включить имя святой в месяцеслов Русской Православной Церкви с определением празднования ее памяти 10/23 июня, как это установлено в Грузинской Церкви [1].
13 июня 2018 года на Немецком кладбище Москвы состоялось обретение мощей преподобноисповедницы Фамари (Марджановой). После обретения святые останки были положены в гроб и перевезены в Серафимо-Знаменский скит.
Исповедница Фама ́ рь (Марджанова), игумения
День памяти
Житие
Краткое житие преподобноисповедницы Фамари (Марджановой)
Схиигумения Фамарь, в миру княжна Тамара Александровна Марджанишвили (Марджанова), родилась 1 апреля 1868 года в Грузии. После кончины родителей она приняла постриг в монастыре святой равноапостольной Нины в Бодби с именем Ювеналия. В 1905 году указом Святейшего Синода она была назначена настоятельницей Покровской женской обители в Москве. В 1910 году ее заботами началось строительство Серафимо-Знаменского скита под Москвой, где в 1915 году она была пострижена в великую схиму с именем Фамарь.
В 1924 году скит был закрыт. В 1931 году схиигумению Фамарь с двумя сестрами ее обители арестовали и приговорили к ссылке в Иркутскую область. После окончания срока ссылки она, уже тяжело больная туберкулезом, вернулась в Москву и 23 июня 1936 года отошла ко Господу.
22 декабря 2016 года Священный Синод Грузинского Патриархата принял решение о канонизации преподобноисповедницы Фамари (Марджановой).
28 декабря 2017 года Священный Синод Русской Православной Церкви постановил включить имя святой в месяцеслов, с определением празднования ее памяти 10/23 июня, как это установлено в Грузинской Церкви.
Полное житие преподобноисповедницы Фамари (Марджановой)
Схиигумения Фамарь, в миру княжна Тамара Александровна Марджанова, родилась в конце шестидесятых годов прошлого столетия. Она происходила из богатой грузинской семьи, получила очень хорошее воспитание и образование.
В семье князей Марджановых атмосфера была более светская, чем церковная: благочестие носило, очевидно, традиционный характер, как во многих светских семьях того времени. Отец Тамары Александровны умер, когда oна была еще совсем маленькой, мать умерла, когда ей было двадцать лет.
У Тамары Александровны были большие музыкальные способности, хороший голос; она готовилась к поступлению в Петербургскую консерваторию, когда судьба ее изменялась и приняла совершенно другой оборот. Уже после кончины матери, летом, она с сестрой и двумя младшими братьями гостила у своей тетки, сестры матери, в городе Сигны, недалеко от недавно основанного женского монастыря во имя св. Нины в Бодбе.
Один раз компания молодежи поехала посмотреть на этот новый Бодбийский монастырь. Зашли в церковь: шла будничная служба; на клиросе сама игумения Ювеналия читала канон, несколько сестер пели и прислуживали. Молодежь постояла некоторое время и вышла из церкви, княжна Тамара одна осталась до конца службы. Она внезапно была до того поражена этой службой, этой духовной атмосферой, охватившей ее, что в душе своей немедленно и твердо решила отдать свою жизнь Богу, сделаться монахиней. Дождавшись конца службы, она подошла к матушке игумении, заговорила с ней, сказала о своем желании и просила принять ее в монастырь.
В это время двоюродный брат Тамары, четырнадцатилетний мальчик, вернулся в церковь в поисках Тамары. Он подслушал разговор своей двоюродной сестры с игуменией, рассказал другим, и Тамару подняли на смех: “Тамара хочет быть монашенкой!” Дома рассказал всем родственникам, но ни насмешки, ни уговоры, ни серьезные доводы не могли изменить решения Тамары Александровны. Тогда родные решили всячески развлекать ее, чтобы отвлечь ее от мысли о монастыре. Ее увезли в Тифлис, возили по концертам, театрам.
“Помню, – рассказывала матушка, – что сижу я в театре, а руки в кармане перебирают четки”.
В конце концов, видя, что родственники не хотят отпустить ее, княжна Тамара потихоньку ушла из дома и уехала в монастырь. Родные отыскали ее, но игумении Ювеналии удалось уговорить их, и они наконец предоставили Тамаре Александровне идти тем путем, который она избрала.
Матушка жила под непосредственным руководством игумении Ювеналии, к которой очень привязалась. Через некоторое время она была пострижена в рясофор, а затем в мантию с именем тоже Ювеналии. (Владыка Арсений рассказывал, это некоторые люди, находившиеся в церкви во время пострига, видели белого голубя, вившегося над головой матушки.)
В 1902 году игумения Ювеналия-старшая была переведена в Москву и назначена настоятельницей Рождественского монастыря, а Ювеналия-младшая экзархом Грузии была назначена игуменией Бодбийского монастыря. Таким образом, еще совсем молодой матушка стала игуменией монастыря святой равноапостольной Нины, просветительницы Грузии, – монастыря, в котором к тому времени было около трехсот сестер. Матушка сперва очень тосковала в разлуке со старшей игуменией Ювеналией, которая стала ее духовною матерью, заменила ей родную мать. Большую помощь и поддержку оказал ей в то время отец Иоанн Кронштадтский.
Матушка очень любила свой Бодбийский монастырь, любила вспоминать его. Но ей самой недолго пришлось оставаться в нем игуменией.
В 1905 году революционно настроенные горцы часто нападали на мирных грузин-крестьян и всячески притесняли их. Крестьяне обращались за помощью в Бодбийский монастырь, и матушка всех обижаемых брала под свою защиту, помогала им, а иногда оказывала приют в стенах монастыря. Революционеры были сильно раздражены на молодую игумению Ювеналию, подбрасывали анонимные письма с угрозами ей. В Петербурге, в Синоде беспокоились о судьбе матушки, явно подверженной опасности, так как революционеры лично ее ненавидели и покушались на ее жизнь. Указом Святейшего Синода – без желания и даже, можно сказать, против желания матушки – она была переведена из любимого ею Бодбийского монастыря в Москву и назначена настоятельницей Покровской общины. Матушка не любила вспоминать этот период своей жизни.
Монахини Покровской общины работали как сестры милосердия, так же как и сестры Марфо-Мариинской общины, которые монахинями не были. Будучи настоятельницей Покровской общины, матушка очень сблизилась с Великой княгиней Елизаветою Федоровной, создавшей Марфо-Мариинскую общину, всегда вспоминала её и говорила о ней с особым чувством.
Именно так у нее родилось и все больше разгоралось желание уединиться, поселиться в одиночестве около Саровского монастыря, как бы под покровом прп. Серафима, который был ей особенно близок, и там окончить жизнь в молитвенном подвиге. Но там, в Жарове, точнее в Серафимо-Понетаевском монастыре, куда матушка поехала в июне 1908 г. и откуда ходила в Саров, матушка получила как бы повеление от Божией Матери, когда она молилась перед Ее иконой Знамения. Это чудесное внушение повторялось несколько раз, и матушка поняла, что Божия Матерь не хочет, чтобы она кончала жизнь в уединении, а поручает ей создать новый скит не только для себя, но и для других. Все же матушке трудно было отказаться от своего горячего желания уединения, да и боялась она, не было ли повеление Божией Матери искушением. Она решила посоветоваться с опытным духовником и в октябре поехала в Зосимову пустынь к затворнику о. Алексию, который, выслушав матушку, решительно сказал ей, что она не должна уходить на покой для уединенной молитвы, а должна и даже обязана устроить новый скит, что к этому ее призывает Сама Матерь Божия.
Желая еще и еще раз проверить себя перед началом такого серьезного и большого дела, матушка приехала в Оптину Пустынь посоветоваться с преподобным Анатолием, который тоже настойчиво убеждал ее исполнять поручение, данное ей Самой Божией Матерью. Еще несколько раз матушка ездила за советом к о. Алексию Зосимовскому, который радостно поддерживал ее в создании нового скита. Возвращаясь из последней поездки к отцу Алексию, матушка заехала в Троице-Сергиеву Лавру, чтобы посоветоваться с наместником Лавры о. Товией. В глубине души матушка еще надеялась, что о. Товия, как человек опытный и деловой, отсоветует ей приниматься за такое трудное дело. Но и наместник Лавры, внимательно и с любовью выслушав матушку, решительно и властно благословил ее на создание нового скита.
Таким образом, с советом и благословением старцев – о. Алексия Зосимовского, о. Анатолия Оптинского и о. Товии, наместника Троице-Сергиевой Лавры, – окончательно решено было создание нового Серафимо-Знаменского скита. С явной помощью Божией появились и средства для этого большого дела.
27 июля 1910 года состоялась закладка скита на уже измеренном и распланированном участке. Скит строился с июля 1910 по сентябрь 1912 года. Во всех планах внутреннего и внешнего устройства скита матушка советовалась с владыкой Арсением (Жадановским), ставшим с 1916 года духовником матушки и всех сестер скита (таковым он и оставался до самой своей смерти в 1937 году).
Освящение скита состоялось 29 сентября 1912 года. Освящал скит митрополит Владимир Московский, относившийся к матушке и ее новому скиту с большим и горячим чувством.
Серафимо-Знаменский скит просуществовал всего двенадцать лет. Он был закрыт и уничтожен большевиками в 1924 году. Сестры разошлись в разные стороны. Матушке удалось найти небольшой дом в поселке Перхушково, и она поселилась в нем с десятью сестрами. В отдельном домике помещался священник (иеромонах Филарет [Постников]). Матушка, десять сестер и батюшка – двенадцать человек, “по числу апостолов Христовых”, – говорила матушка.
Жизнь в Перхушкове наладилась приблизительно, как и в скиту. Многие приезжали к матушке за советом, наставлением.
В 1931 году матушка была арестована вместе с несколькими сестрами и батюшкой. В тюрьме с нею вместе была ее верная послушница. В камере, где находилась матушка, были разнородные заключенные – и политические, и уголовные. Как-то удалось отделить угол для матушки в общей камере чем-то вроде занавески. Уголовницы часто шумели, начинали петь неприличные песни, но когда матушка просила их перестать, они замолкали – все уважали ее. Когда матушка получала передачи, она оделяла всех, кто был в камере, и все принимали это от нее как бы в благословение.
После приговора матушку сослали в Сибирь, за двести верст от Иркутска. Нечего и говорить, какое это было трудное и утомительное путешествие. В конце пути матушке пришлось идти пешком. С нею в ссылку поехала ее послушница Нюша, простая девушка, любящая и самоотверженная. Известно, что матушка жила в простой крестьянской избе, где ей за печкой был отведен угол. Хозяин этой избы и его сын Ванюша очень полюбили матушку. Уже вернувшись из ссылки, матушка переписывалась с ними, послала в подарок Ванюше отрез на рубашку. А он ей написал: “Жаль, что Вы уехали от нас. У меня теперь баян, я весь день играю, вот Вы бы послушали”. Читая это письмо, матушка говорила с улыбкой: “Вот, пожалел меня Господь!”
Как она вынесла тюрьму и три года ссылки при своих больных ногах, с уже обнаружившимся туберкулезом?! Ей помогла ее вера, сила воли и огромная выдержка.
В ссылке матушка должна была, как все административно высланные, два или три раза в месяц являться в местный комиссариат расписываться. Комиссар сначала принимал ее очень сурово, если не враждебно. Но весь облик матушки, какая-то духовная сила, светившаяся в ее глазах, постепенно влияла на этого человека; изменился его суровый тон, он стал иногда разговаривать с матушкой. А когда кончился срок ссылки, и матушка в последний раз пришла в комиссариат расписываться, комиссар тепло простился с ней, сказал, что жалеет, что больше ее не увидит. Матушка ушла, но, отойдя немного по дороге, оглянулась и увидела, что комиссар вышел на крыльцо и провожает ее взглядом.
Матушка давно болела легкими. В ссылке болезнь ее ухудшилась, ей было очень трудно и плохо. В письмах к своим ближним она все повторяла, что хотела бы “вернуться к своим бережкам”. И Господь, выполнил ее желание, она чудом осталась жива и “вернулась к своим бережкам”.
Ссылка матушки кончилась в 1934 году, весной. Она вернулась и поселилась в маленьком домике в дачном поселке около станции Пионерская Белорусской железной дороги. Она была уже очень больна. В ссылке у нее появились признаки туберкулеза горла; болезнь постепенно уносила ее силы.
Скончалась матушка 10/23 июня 1936 года. Отпевал ее на дому Владыка Арсений. Похоронили ее в Москве, на Введенских горах, недалеко от могилы о. Алексея Мечева.
Могила матушки и теперь цела и в полном порядке. На могиле стоит белый деревянный крест, в который вделаны две иконки – Знамения Божией Матери и прп. Серафима. На нижней перекладине по благословению Владыки Арсения сделана надпись: “Веруяй в Мя имать живот вечный”.
Обитель матушки Фамари
Картина П.Д. Корина «Схиигумения Фамарь» Подводя итоги года, можно обратить внимание на одно отрадное событие: 14 июня состоялось перенесение ставших мощами останков схиигумении Фамари (Марджановой) с Введенского кладбища Москвы в основанный ею в 1912 году Серафимо-Знаменский скит (ныне Домодедовского района Московской области). Этот акт явился следствием причисления матушки Фамари Русской Православной Церковью к лику святых в конце 2017 года.
Схиигумения Фамарь (1869–1936) – знаковая фигура Церкви и общества рубежа эпох: предреволюционного времени и последующих смутных лет.
Будучи по происхождению грузинкой Марджанишвили (по матери – княжной Чавчавадзе), она благодаря духовному ее авторитету стала заметным деятелем Русской Церкви в начале ХХ века, ибо ее духовное становление происходило на плодородной, непотревоженной почве Святой Руси. Она была духовно близка к таким значительным фигурам нашей Церкви того времени, ныне святым, как праведный Иоанн Кронштадтский, великая княгиня Елизавета Феодоровна, иным новомученикам и исповедникам Российским, пока еще индивидуально непрославленным. В частности, она общалась с духовником обители, епископом Серпуховским Арсением (Жадановским), который до революции многие годы был наместником Чудова монастыря в Московском Кремле (расстрелян в Бутове в 1937 году).
Серафимо-Знаменский скит матушка организовала с целью молитвенного уединения, спасения о Господе, обретения покоя и радости «о Дусе Святе».
Перед этим горячо молилась перед иконой Знамения Матери Божией в Понетаеве, желая остаться в скиту рядом с этой обителью. Но дважды услышала глас как бы от Царицы Небесной: «Устраивай свою обитель не только для себя, но и для других».
Сначала принимая все это за искушение, просила совета у старцев – о. Алексия Засимовского и о. Товия в Троице-Сергиевой лавре, которые настоятельно советовали ей последовать наставлению Божией Матери.
— Где же мне устраивать скит? У меня ни места нет, ни средств, – вопрошала матушка.
— Господь, Царица Небесная и место изберет, и средства даст. А вы будете только служкой, исполнительницей воли Божией, — отвечал, в частности, о. Алексий.
На то время (1908 г.) матушка Ювеналия (ее имя до принятия схимы в 1916 году) являлась настоятельницей Покровской общины сестер милосердия в Москве. И вот вскоре ей пришла бумага из консистории с просьбой поехать и оценить принадлежавший общине Хутор с целью его продажи. Этот земельный участок под названием Хутор был расположен в тридцати с лишнем километрах к юго-востоку от Москвы, матушка никогда там не бывала, знала о его существовании лишь по планам.
И только по приезде туда ей пришло понимание, что это и есть то место, где предстоит создать скит. Она отказалась от продажи, и с этого времени началась ее энергичная, подвижническая деятельность по строительству и обустройству скита. Ездила она в это время за благословением и к оптинским старцам, и к отцам Алексию и Товию, – и везде получала слова поддержки и благословение.
Скит строился с июля 1910-го по сентябрь 1912 года. За эти два года возникло много интересных замыслов и дополнений к ним.
В итоге Серафимо-Знаменский скит получил строго продуманное воплощение. Ограда его протянулась на 33 сажени в квадрате в память тридцати трех лет жизни Спасителя. В центре высился храм пирамидальной формы в стиле XVII века во имя Знамения Божией Матери и преподобного Серафима Саровского, с усыпальницей и престолом внизу в честь равноапостольной Нины.
Снаружи храм имел кверху 24 уступа, по числу 24 апокалипсических старцев, и венчался одной главой, знаменующей Господа Иисуса Христа.
С правой и левой стороны помещались храмовые иконы Знамения Божией Матери и преподобного Серафима понетаевской работы.
В ограде были расположены, по числу 12 апостолов, 12 небольших домиков, каждый из которых находился под покровительством того или иного апостола, а потому назывался Иоанно-Богословским, Андреевским и т.д., и имел на наружной стене, составляющей часть ограды, изображение святого покровителя.
В центральной части скита у стены был расположен большой образ Спасителя с неугасимой лампадой.
Над святыми воротами помещалась звонница с мелодичным набором небольших колоколов. Звонница служила и наблюдательным сторожевым пунктом.
По углам ограды были выстроены четыре башни; на них укреплены гипсовые, лепной работы, архангелы с трубами, как бы готовящиеся возвестить второе пришествие Христово.
Помимо святых ворот, имелись еще добавочные, с правой стороны – для хозяйственных надобностей, а с левой — небольшая «лесная» калитка, названная так потому, что открывалась прямо в рощу. Отсюда ровная дорожка шла к кургану, около которого было поставлено изображение преподобного Серафима (которого глубоко почитала матушка всю свою жизнь) на цинке в натуральный рост, идущего с топориком и котомкой за плечами.
Фигуру преподобного можно было заметить от самой калитки, и отворявший ее получал полное впечатление, что Саровский подвижник направляется в скит. Здесь было излюбленное место матушки и сестер, где они поверяли угоднику, как живому, свои мысли и чувства.
Внутри ограды не было никаких других вспомогательных построек — все они находились вне скита. Сам же он, – поросший сосной и березой, с цветниками по местам, при необыкновенной чистоте, – являлся как бы земным раем, и должен был напоминать своим обитательницам о вожделенном рае Небесном.
До революции скит посетила Комиссия по охране памятников искусства и была поражена высокой идеей, вложенной в него, и выдала настоятельнице особую грамоту, в которой значилось, среди прочего, следующее: «Серафимо-Знаменский скит по своему индивидуальному самобытному внутреннему и внешнему устройству заслуживает особого внимания и подлежит сохранению как редкий церковный памятник» (из воспоминаний епископа Арсения).
23 сентября 1912 года скит и храм в нем освятил митрополит Московский и Коломенский Владимир (Богоявленский, 1848–1918, новомученик Церкви Русской), оценивший скит так: «Это духовно счастливое место». Интересно, что ранее в этом же году, в апреле, владыка Владимир освятил Покровский храм в «обители милосердия» — Марфо-Мариинской.
Но в отличие от доступной для общества московской обители Серафимо-Знаменский скит представлял собой внутренне замкнутый круг тридцати трех монахинь (опять же по числу лет земной жизни Спасителя), — помимо тех лиц, кто имел послушание и помещение на Хуторе, — со строгими правилами пустынножительства.
В келиях не разрешалось никого принимать, встречаться же дозволялось только с родственниками и — в гостинице. Предписывалось довольствоваться общей трапезой, не иметь ничего съедобного в келиях. Пробуждение и бодрствование — с 5 часов утра, в 5.45 — начало утренних молитв, утреня и литургия. После — исполнение келейных правил. Насельницы должны были постоянно творить молитву Иисусову и не расставаться с нею на послушаниях, общая же работа сопровождалась тихим пением псалмов или чтением акафистов.
Строгий порядок скита соответствовал внутреннему настрою настоятельницы, стремившейся в конечном итоге к схиме. Хотя сама игуменья какое-то время колебалась, находя малосовместимым пострижение в великий ангельский образ с настоятельским послушанием. Однако после совета со старцами-затворниками подала прошение митрополиту Макарию и получила благословение. Пострижение игуменьи Ювеналии в схиму с усвоением имени Фамарь совершил 20 сентября 1916 года викарий Московской епархии епископ Серпуховской Арсений (Жадановский).
В 1924 году Серафимо-Знаменский скит подвергся разграблению; сестер разогнали. Началось для матушки хождение по мукам. До 1926 года она жила в Марфо-Мариинской обители в Москве, в комнатах расстрелянной великой княгини Елизаветы Феодоровны. Вместе с другими монахинями она организовала кооператив — в то, весьма непростое для них время — по выделыванию детских тряпичных кукол. Когда же и эту обитель закрыли, матушка с самыми близкими ей сестрами нашла приют под Москвой у своих духовных детей: несколько лет прожила она в поселке Перхушково по Белорусской ж/д. Живя в Перхушкове, сестры-монахини не переставали трудиться — состояли в артели, стегали одеяла на продажу. В 1931 году схиигуменью и сестер арестовали и сослали в Сибирь, в Иркутскую область сроком на пять лет.
Благодаря хлопотам ее брата, известного театрального режиссера Константина Марджанова (Котэ Марджанишвили), а также художника Павла Корина, написавшего позже ее замечательный портрет, матушка провела в ссылке лишь два с половиной года. Но и этого оказалось достаточно, чтобы она, человек по природе южный, с трудом переживавшая сибирские морозы, заболела горловой чахоткой.
Вернувшись, она поселилась в знакомых местах по Белорусской ж/д, близ станции Пионерская. Это стало возможным благодаря тому же заступничеству, ибо «лишенцам» (лишенным прав) тогда не разрешалось селиться ближе, чем 101 километр от столицы. Но здоровье схиигумении уже было подорвано. 23 июня 1936 года она скончалась. Отпевание на дому совершил епископ Арсений в сослужении других священников.
В 2000 году по благословению Священноначалия Серафимо-Знаменский скит начал свое возрождение. Трудами игумении Иннокентии (Поповой) многое уже сделано в скиту, отреставрировано. Положено начало и иноческой жизни. Во многом стараниями матушки Иннокентии (присланной сюда из Коломенского женского монастыря) произошло и прославление первоосновательницы обители схиигумении Фамари.
23 июня 2018 года, в день памяти преподобноисповедницы Фамари, торжество по случаю новообретенной святой Русской Православной Церкви возглавил митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий.
Мощи преподобноисповедницы помещены пока во временную деревянную раку и выставлены для поклонения в обительском храме иконы Знамения Божией Матери и преподобного Серафима.
Тропарь преподобноисповеднице схиигумении Фамари
Иверии благословенныя дщерь благородная,/ восприимши дух великой Угодницы Божией Нины,/ в годину гнева Господня/ прошедши мужественне узилища и изгнания,/ возсияла еси паче милосердием и любовию/ утешительнице наша, мати Фамарь,/ под кровом Пречистыя и старца Серафима/ слезами создала еси монашеское пристанище/ моли Всемогущего Бога/ сохранити Иверию и Россию многострадальныя/ верными Христу во веки.
Кондак преподобноисповеднице схиигумении Фамари
Яко крин благоуханный,/ посреде пустыни безбожия/ в земном Отечестве твоем процвела еси,/ преподобныя мати Фамарь,/ и подвиги воздержания исповеданием веры украсивши,/ востекла еси к Небесному Жениху Христу,// Иже увенча тя красотою славы нетленныя.
Величание:
Ублажаем тя,/ преподобная мати Фамарь,/ и чтим святую память твою,/ ты бо молиши за нас// Христа Бога нашего.
Источники:
http://drevo-info.ru/articles/13677915.html
http://azbyka.ru/days/sv-famar-mardzhanova
http://pravoslavie.ru/118205.html