Древние религии ближнего востока. Кто с кем воюет на Ближнем Востоке

Большая война на Ближнем Востоке: кто воюет, с кем и почему?

Война идет в Сирии, Турции, Ираке и Йемене. Есть и другие зоны конфликтов на территории Ливана, Египта, Ирана. Но они сравнительно малозначительны и выходят за рамки нашего рассказа. Фактически, Ближний Восток охвачен религиозной войной между двумя течениями ислама: шиитами и суннитами. Но смысл и значение войны к этому не сводится. Война так же имеет политические, этнические (национальные) и экономические причины.

Йемен

Саудиты (Саудовская Аравия, СА) ведут войну в Йемене с местными шиитами, с племенами хуситов, которых поддерживает Иран и которые контролируют значительную часть территорию Йемена (там около 10 миллионов шиитов, 40% населения). Саудовская Аравия, где у власти находятся сунни, не хочет расширения влияния хуситов и рассматривает это как форму иранской агрессии на своих южных границах. Это правда, поскольку Иран помогает хуситам и снабжает их оружием. Война неудачна для СА. Хотя они смогли занять ряд территорий в Йемене, они продолжают нести тяжелые потери от действий партизан-хуситов.

Сирия

В Сирии с правительством Асада воюют повстанцы (на сей раз сунни), которым помогают саудовцы. Повстанцы ведут войну против про-иранского режима шиитского меньшинства – секты алавитов, т.е. против режима Асада. В Сирии шиитская секта алавитов составляет всего 10% населения, но именно из ее представителей состоит верхушка режима Асада. Здесь Иран, наоборот, помогает правительству, отправляя ему оружие и спецподразделения Сепах (стражи исламской революции), кроме того, Асаду оказывает громадную помощь шиитская про-иранская фундаменталистская организация Хизбалла, которая находится так же на содержании Ирана и основные базы которой в Ливане. В Сирии большинство населения составляют сунниты (прежде всего, арабы).

Суннитские повстанцы раздроблены на отдельные группировки. Однако, на севере Сирии большинство из них в настоящий момент входит в т.н. Коалицию Завоевания. Ядром этой коалиции являются две наиболее крупные и наиболее радикальные группы религиозных ультраконсерваторов сунни – Ан-Нусра (к ее ужасу, запрещена в России) и Ахрар-аш-Шам. Это – религиозные секты со своими духовными лидерами. Их цель – взятие власти в Сирии и установление в ней законов Шариата. Никаких других программ (экономических, социальных и т.д.) у них нет, их интересуют только эти вещи.

В Ираке абсолютное большинство населения составляют арабы-шииты. Местное правительство в Багдаде состоит из шиитских партий. Но оно не контролирует всю территорию страны. Часть территории Ирака находится под контролем ИГИЛ (Исламское государство Ирака и Леванта). Это районы, населенные суннитским меньшинством. Они долгое время бунтовали против шиитского правительства, возглавляемого аль-Абади.

Одна из причин конфликта в том, что основные запасы нефти в Ираке находятся на шиитском Юге и правительство мало делилось нефтяными доходами с суннитами. Кроме того, суннитам не нравилось, что ими управляет шиитское правительство. В настоящее время это шиитское правительство ведет вооруженную борьбу с ИГИЛ.

Кроме того, часть Ирака (северо-восток) контролируется курдским правительством, которое де-факто не подчиняется Багдаду и имеет собственные вооруженные силы. О нем и об ИГИЛ ниже.

Отдельную силу, которая в целом независима от региональных держав, представляет собой ИГИЛ, с которым ведут бои вообще все. ИГИЛ – это, по сути дела, самостоятельная суннитская религиозная секта. Но это так же независимое государство, со своей бюрократией (из бывших чиновников режимов Саддама Хусейна), налогами, социальной политикой, нефтяными скважинами и вооруженными силами. ИГИЛ контролирует значительную часть территорий Сирии и Ирака, населенных мусульманами-сунни.

Вооруженные силы ИГИЛ (тоже запрещенного, к его полнейшему ужасу, на территории России) – это 30-50 тысячная армия, которая основана на соединении партизанско-диверсионной тактики муджахедов с централизованным планированием и координацией, которую осуществляют бывшие офицеры армии бывшего иракского диктатора Саддама Хусейна. Около половины руководителей ИГИЛ – профессиональные военные и офицеры разведки Саддама.

Появление ИГИЛ не устраивает всех игроков в регионе и с ним воюют все. И шиитское правительство Ирака (в Ираке большинство населения, 65%, шииты и именно их представители находятся у власти) и шиитское правительство Сирии, и суннитские повстанцы Сирии.

Дело в том, что ИГИЛ заявляет о себе, как о “халифате” – священном государстве всех мусульман, которому , соответственно должны подчиняться (по его мнению) все мусульмане на планете. ИГИЛ занимает большую территорию в Ираке и Сирии, где проживает 5-7 миллионов человек, где имеются нефтяные скважины и различные промышленные и торговые предприятия, которые платят халифатчикам налоги. Однако, 44% доходов ИГИЛ – это захваты собственности “неверных” , “еретиков” и противников системы.

ИГИЛ выступает за физическое уничтожение всех шиитов, заявляя, что “если они не перейдут в его веру, их всех надо будет убить” (в регионе свыше 150 миллионов шиитов). Таким образом, действия ИГИЛ угрожают жизни значительной части населения региона. ИГИЛ претендует на все земли, где живут и когда-либо жили мусульмане.

ИГИЛ практикует рабство и работорговлю. В политическом плане он представляет собой абсолютную монархию. ИГИЛ осуществляет исполнение законов Шариата, в том виде, как их понимают его “духовные лидеры”.

У ИГИЛ собственные источники финансирования (налоги, захваты собственности) и он ни от кого не зависит, а оружие покупает на черном рынке. В регионе много оружия, которое можно так купить. Коме того, ИГИЛ использует гигантские запасы оружия иракской армии, захваченные в 2014 г.

На всякий случай еще раз поясним – сирийская оппозиция, значительная часть которой – исламистские религиозные секты, также воюет с ИГИЛ, так как не собирается подчиняться ему и сама претендует на власть в Сирии.

Курды

Отдельную силу представляют собой курдские государственные образования : на территории Сирии (Рожава – Федерация Северной Сирии) и Ирака (Курдская Автономия). Формально никто не провозглашает там государственность (прежде всего потому, что никто ее не признает в современном мире), но, фактически, “федерализация” Сирии и Ирака привела к появлению там самостоятельных этнических курдских государств. Эти два курдских государства имеют собственные правительства, бюрократию, вооруженные силы, парламенты.

Два курдских правительства не дружат между собой и даже, фактически, противостоят друг другу. Дело в том, что Рожава в Сирии находится под контролем РПК (Рабочая партия Курдистана, сторонники идей Абдуллы Оджалана, оджаланисты), которые составляют основу командования вооруженных сил Рожавы (50 тысячная милицияополчение YPG). Режим в Иракском Курдистане находится под контролем правительства в иракском городе Эрбиль, – это правительство ДПК (Демократическая партия Курдистана, сторонники Барзани). Он располагает 100 тысячной армией (пешмерга). Однако режим в Иракском Курдистане не однороден и там есть районы, которые контролирутся другими курдскими группировками.

Иракский Курдистан – является обычным капиталистическим государством. Что до Рожавы, Сирийского Курдистана, то анархисты на Западе одно время почему-то считали режим РПК в Рожаве анархистским или либертарно-социалистическим, то есть основанным на отношениях прямой трудовой демократии. Это не верно и сейчас до них постепенно доходит, что это не соответствует действительности.

DYP – правящая партия в Рожаве (ответвление РПК), не провозглашает своей целью строй прямой трудовой демократии, отвергает классовую борьбу, не выступает против наемного труда, поддерживает частную собственность. Ее целью официально является светское демократическое государство. Рожава обладает либеральной конституцией, где все это указано.

В то же время, РПК поддерживает в Рожаве развитие экономики трудового самоуправления (кооперативы) и местную прямую демократию жителей, способную решать вопросы устройства жизни на местах. Это теоретически может стать основой для будущей социальной революции. Но пока такой социальной революции в Рожаве нет, хотя есть влиятельное местное самоуправление. Местные кооперативы и институты прямой районной демократии (TEV-DEM) подчиняются обычному правительству, а так же военному командованию курдского ополчения, которое находится под контролем РПК. Все командиры курдского ополчения – члены РПК.

Правительство Рожавы почти не собирает налоги, а существует за счет контроля над добычей нефти и ее продажей. 70% средств правительства используются для финансирования вооруженного ополчения.

Рожава и Иракский Курдистан не дружат между собой, но иногда проводят вместе операции против ИГИЛ, поскольку ИГИЛ претендует на их земли.

Иракское и сирийское правительства курдов, РПК и ДПК, являются главными союзниками США в регионе. Они получают военную помощь от США и стран НАТО и так же воздушное прикрытие во время операций против ИГИЛ. Это связано прежде всего с тем, что они ведут военные действия против ИГИЛ. (Западные левые, обычно выступающие против “американского империализма”, одновременно поддерживают сегодня курдов Рожавы и предпочитают в большинстве случаев не замечать это обстоятельство).

Курды Ирака контролируют крупные запасы нефти. Под контролем руководства Рожавы так же находится определенное, но значительно меньшее количество месторождений нефти. На эту нефть претендуют их оппоненты – ИГИЛ, Асад, сирийская оппозиция.

Отношения Рожавы и Асада противоречивы. Иногда это – вооруженный нейтралитет, но с другой стороны между сторонами периодически происходят военные действия.

Турция

Турция активно вмешивается в вооруженные действия в Сирии. Она поддерживает суннитскую оппозицию против Асада. Цель суннитской Турции – ослаблении в Сирии влияния соперничающего с ней Ирана (который финансирует шиитов-алавитов Асада) и установление дружественного Турции суннитского режима. Другая цель Турции – ослабление курдского государства в Рожаве и борьба с ним.

Курды составляют от трети до четверти населения Труции (20-25 млн) и претендуют на национальную автономию в этой стране. В Турции их права подавляются: нет местной автономии, нет государственных школ на курдском языке. Избранных курдами мэров городов власти смещают с их постов, арестовывают и назначают на их место чиновников, связанных с правительством Эрдогана.

Турецкие курды в этно-культурном и политическом плане близки к сирийским курдам, а не к иракским. РПК, которая контролирует Рожаву на севере Сирии, одновременно ведет в Турции боевые действия против правительства Эрдогана. Т.е., в Турции так же идет тяжелая гражданская война между правительством этой страны и партизанами РПК.

Поэтому режим президента Турции Эрдогана обеспокоен созданием фактически государства РПК на территории Сирии прямо на своих границах, сдерживает его и нападает на него (хотя на крупную операцию против сирийских курдов пока не решился).

Недавно Турция ввела свои войска на территорию северной Сирии, оккупировала там большие районы, оттеснила курдов. Это было сделано по двум причинам.

Во-первых, Эрдоган стремится ослабить курдов и не допустить соединения их анклавов на севере Сирии в один сплошной бастион РПК на своих границах. Во-вторых, Турция помогает укрепиться на севере сирийской суннитской оппозиции, с тем, чтобы оппозиция смогла со временем усилиться настолько, чтобы ударить на Алеппо – главный центр сражений между повстанцами и Асадом. Битва за Алеппо – крупнейший промышленный и транспортный узел на севере Сирии, может сыграть ключевую роль в том, что касается исхода гражданской войны в Сирии.

Шиитский полумесяц против суннитской звезды

То, что происходит на Ближнем Востоке, в Сирии, Ираке и Йемене – это религиозная шиитско-суннитская война и, одновременно, война государств за контроль над регионом и его ресурсами.

Иран, иракское шиитское правительство Аль-Малики в Багдаде (впрочем, скорее про-американское, чем про-иранское), Асад в Дамаске, шиитская Хезболла в Ливане и хуситы в Йемене образуют шиитский полумесяц. Ему противостоит суннитская звезда, арабские суннитские государства – Саудовская Аравия, Катар, ОАЭ, Кувейт, Иордания; так же, шиитам противостоит суннитская (преимущественно) Турция.

По сути происходящее похоже на 30-летнюю войну в Европе в 17-ом столетии, в которой тесно переплелись религиозные противоречия, политические и экономические интересы.

Международная коалиция во главе с США

Существует несколько международных коалиций, действующих в Сирии и Ираке. Формально все они созданы для борьбы с ИГИЛ. В действительности, они преследуют не только эту, но и ряд других целей. Самую мощную коалицию возглавляют США и НАТО. Они ведут борьбу против ИГИЛ, который рассматривают как крупнейшего противника на Ближнем Востоке, как сектантскую террористическую угрозу Западу.

Кроме того, США заинтересованы в ослаблении Ирана и его сторонников (фактически шиитской коалиции – хуситов, Асада, ливанской Хизбаллы) и в усилении дружественной Америке Саудовской Аравии.

Наконец, США заинтересованы в усилении курдов. Причины этого следующие. Курды проживают, главным образом, на территории четырех стран: Сирии (3 млн), Ирака (6 млн), Ирана (10 млн) и Турции (20-25 млн). Создание большого Курдистана (в любом виде) ослабляет претензии на руководящую роль в регионе этих держав, претендующих на нее – Сирии, Ирака, Ирана, Турции. А это выгодно американцам, так как если регион будет состоять из слабых государств, регион легче всего будет контролировать. Кроме того, все курдские организации – проамериканские.

В то же время, американцы делают ставку не только на курдов и не ставят непосредственной целью создание единого Курдистана. Они скорее рассматривают курдов как рычаг политического воздействия на все еще дружественную США но слишком независимую Турцию (ибо американцам не нравятся амбиции усилившейся Турции, ее претензии на контроль над регионом). Кроме того, недавно произошло смягчение отношений американцев с Ираном.

Возможно, в идеале американцы хотели бы, чтобы на Ближнем Востоке было множество слабых соперничающих друг с другом государств. В этом случае США могли бы успешно выступать в роли арбитра и контролировать регион.

Россия

Россия вмешалась в этот конфликт на стороне Асада и в составе коалиции шиитов. Прежде всего, она это делает по внутренним причинам. Для нее главное – сохранить военно-патриотическую основу пропаганды, эффективно воздействующей на собственное население в условиях тяжелого экономического кризиса. Но есть и другие факторы.

Режим Асада является традиционным союзником России. Кроме того, вступив в сирийскую войну на стороне Асада, Россия получает возможность влиять на позицию стран НАТО и американцев, вовлеченных в сирийскую войну.

Но есть и большая опасность для России, связанная с новым ухудшением отношений и с Западом и с Турцией. Ведь Запад и Турция выступают против режима Асада, который поддерживает Россия.

Существует так же угроза втягивания в войну с перспективой второго Афганистана. Этой угрозы руководство РФ стремится всеми силами избежать, ограничиваясь нанесением воздушных ударов по противникам Асада, прежде всего, по силам сирийских повстанцев в Алеппо.

Международное сообщество заговорило о “гуманитарной катастрофе” в Алеппо и угрожает России новыми санкциями, теперь уже за Алеппо.

С кем США воевали на Ближнем Востоке?

«В течение последних 12 лет в результате военных операций США на Ближнем Востоке погибло 1,3 миллиона человек. Это число жертв только в трех странах – Ираке, Афганистане и Пакистане» – это слова из доклада международной некоммерческой организации «Врачи мира за предотвращение ядерной войны», опубликованного в 2015 году.

С тех пор прошло пять лет, и число военных операций США лишь возросло – к Ираку и Афганистану добавились Сирия, Ливия и Йемен. Увеличилось и число погибших – насколько, определить довольно трудно. В одном только Йемене насчитывается уже более 100 тысяч погибших со всех сторон. Конечно, далеко не везде американские военные являются или являлись двигателем конфликта. При этом говорить о том, что именно позиция американских властей по Ближнему Востоку, формировавшаяся в течение всего XX века, во многом привела ситуацию туда, где она находится сейчас, можно смело.

Придя в регион в конце XIX века в первую очередь для исследования местных культур, довольно скоро американцы увидели и экономический потенциал ближневосточных стран. И даже сам термин «Ближний Восток» породили американцы – его ввел в 1902 году морской офицер Альфред Мэхан, один из идеологов геополитики США того времени. Термин появился в статье Мэхана «Персидский залив и международные отношения», в которой контр-адмирал объяснял экономическую важность морских путей в этом регионе.

Но экономикой все не ограничилось – незадолго до начала Второй мировой под землей Аравийского полуострова и соседних с ним областей нашли нефть. Так что очень скоро регион стал объектом борьбы за влияние – прежде всего между «коммунистами» и «капиталистами». И если проследить, как менялась позиция Вашингтона по Ближнему Востоку, можно отметить интересные тенденции.

Сначала это была борьба с «красной угрозой». Все началось в 1957 году, когда свою доктрину озвучил Дуайт Эйзенхауэр. Согласно ей, любая страна мира (но прежде всего ближневосточная) могла попросить Штаты прислать войска для «сохранения территориальной целостности» и борьбы с угрожавшими ей коммунистическими режимами. Первым просителем оказался Ливан, в котором в 1958 году разгорелась гражданская война. При этом прямой угрозы от коммунистов не было – оппозиция была недовольна прежде всего попытками местного президента сохранить за собой власть путем изменения конституции. В итоге 14 тысяч американских солдат за два месяца решили проблему – поставив, правда, нового президента.

Затем доктрину Эйзенхауэра сменила доктрина Никсона, который решил предоставить союзникам в регионе возможность разбираться в своих конфликтах самим, без прямого участия американских военных. США же при этом ограничивали свою роль финансовой и технологической помощью. Это был логичный шаг на фоне никак не прекращавшейся Вьетнамской войны, отбиравшей львиную долю армейских ресурсов страны. В 70-е годы США было попросту не до Ближнего Востока, так что все вооруженные конфликты тех лет развивались максимум при их поддержке, но без непосредственного участия.

Сейчас читают

Дальнейшие доктрины Джимми Картера и особенно Рональда Рейгана, по сути, и поставили внешнюю политику США в военной сфере на те рельсы, по которым она едет и сейчас. Речь о сочетании прямого противостояния «Советам» в неспокойных регионах и косвенного, путем финансирования. И здесь Ближний Восток вышел уже на первый план, в особенности из-за войны в Афганистане. Начало новой американской стратегии было положено в 1979-м с масштабной и дорогостоящей операцией «Циклон», финансировавшей афганских моджахедов в их противостоянии с СССР.

80-е стали десятилетием терактов – атак на европейские аэропорты, клубы, захватов пассажирских лайнеров. И это привело к тому, что военно-политическая концепция США начала меняться. Штаты начали постепенно отходить от риторики «борьбы за демократические ценности» и «свободного мира», тем более уверенных в их искренности не осталось. Аргументы, обосновывающие ту или иную военную операцию на Ближнем Востоке, уже говорили о борьбе с «международным терроризмом». Все остальные свои интересы теперь можно было попытаться реализовать, прикрывшись этим универсальным одеялом.

Так, начав с нескольких воздушных конфликтов у берегов Ливии между своими и ливийскими истребителями, к 1986 году США дошли до прямых бомбардировок страны. Ливийская система ПРО к удару оказалась не готова, в итоге погибли около 40 мирных жителей. Основанием для налета были террористические атаки в аэропортах Рима и Вены, вину за которые США возложили на Муаммара Каддафи. Ливия, или как минимум ряд официальных лиц страны, ответили, но по-другому – взорвав Boeing-747 компании Pan American над Локерби.

Далее была нужная прежде всего Кувейту война в Персидском заливе, в которую США ввязались в том числе из-за запущенной американскими же пиарщиками утки о зверствах иракских солдат, «выбрасывавших младенцев из инкубаторов в одной из больниц». Всего за шесть месяцев войны погибли несколько десятков тысяч человек.

Ну а затем пришли «Аль-Каида» и ИГИЛ* (террористические организации, запрещенные в России), и вектор окончательно сместился на борьбу с терроризмом. Началось противостояние уже не с политическими режимами, а с различными группировками боевиков, действующими по всему Ближнему Востоку. Первые удары американцы нанесли в 1998 году по базе «Аль-Каиды» в афганском Хосте и фармацевтической фабрике в суданском Хартуме – командование в США считало, что там создавали нервно-паралитическое вещество для боевиков.

В конечном итоге вышло так, что с начала нового века большинство своих военных операций США проводят на Ближнем Востоке. За это время многое изменилось. Родилось понятие «Большого Ближнего Востока» – так американцы очертили новые границы своего влияния в регионе, существенно их расширив.

Никак не прекращающиеся войны с радикально настроенными группировками вроде «Аль-Каиды» или ИГИЛ в Ираке, Афганистане, Ливии и Сирии помогли США утвердить в общественном сознании образ нового врага – им перестал быть коммунист и стал «исламский террорист». При этом ранее, говоря о целях своей политики в Ближневосточном регионе, американцы неоднократно подчеркивали необходимость обеспечить там экономическую, политическую и социальную стабильность. Но военных операций меньше не становится. Зачастую бывает наоборот. И даже в тех странах, где американские власти сокращают контингент своих солдат и увеличивают финансовую помощь, эти деньги идут прежде всего на тренировки местных армии и полиции, а не на поддержку экономики.

* Организация, в отношении которой судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным ФЗ “О противодействии экстремистской деятельности”

Кто с кем воюет на Ближнем Востоке. Религиозные конфликты оказались более мощными, чем национальные движения.

Кто с кем воюет на Ближнем Востоке

Во время самой кровавой, Второй мировой войны, была написана одна из самых оригинальных, глубоких и антивоенных книг «История западной философии», за которую её автор, британский математик, логик и философ Бертран Рассел получил Нобелевскую премию по литературе.

В этой книге есть такое высказывание: «Отвращение к религиозным войнам привело к тому, что внимание наиболее способных людей всё больше привлекали светские знания, особенно математика и естественные науки. Это одна из причин, объясняющих тот факт, что в то время как XVI век после возвышения Лютера ничего не дал в философском отношении, XVII век породил величайшие имена и был отмечен самым выдающимся со времён греков прогрессом. Этот прогресс начался в естественных науках…».

Народы, занятые «священной войной», ничего положительного цивилизации не дают и отбрасывают свои страны на сотни лет назад в национальном развитии. В ХХI веке религиозные войны снова вышли на сцену мировой истории благодаря наступлению экстремистского ислама на христианские страны, на еврейское государство и на светских жителей арабских стран. Установление истины опять стало происходить в вопросах веры и с помощью оружия. Однако к межконфессиональным конфликтам добавилась старая шиитско-суннитская борьба, происходящая в новых обстоятельствах использования нового смертоностного оружия, обращённого часто против мирного населения.

В ХХI веке национальные движения стали отходить на Ближнем Востоке на задний план. Религиозные конфликты оказались более мощными, и среди них столкновение между суннитами и шиитами. Девяносто процентов иранцев и шестьдесят процентов иракцев относятся к сторонникам шиитской секты имамитов. После смерти пророка Мухаммеда возник спор о власти в халифате, и с тех пор мусульмане-шииты хорошо помнят обиду на остальных мусульман за несправедливость, допущенную в VII веке. Сторонники Али, зятя и племянника пророка — шииты, от слова «шиа», «партия» — разработали концепцию имамов, по которой должны были править только потомки Мухаммеда, то есть Али, а после — его сын Хусейн. В 680 году сунниты убили в бою Хусейна. Персы оставили своего имама на поле боя одного с небольшим войском в восемьдесят человек. С тех пор они десять дней в году («Шахсей-вахсей») напоминают себе об этом позоре, ходят по улицам покаянными маршами, бьют себя плётками и клянутся, что больше такое никогда не повторится. Шиитская секта объединяет исламское меньшинство, которое верит, что двенадцатый имам, Махди, исламский Мессия, или наследник пророка, исчезнувший более тысячи лет назад, обязательно вернётся и принесёт с собой эпоху благоденствия. По преданию, он должен появиться в Судный день и восстановить справедливость на Земле. Одна из главных идей шиитской идеологии – принятие человечеством шиитской версии ислама. Для суннитов торжество справедливости – восстановление суннитского халифата на Ближнем и Среднем Востоке и в Испании. Религиозная война между суннитами и шиитами разворачивается на берегах нефтяных рек, в чёрных водах которых виден багрянец проливаемой крови. Фонтаны нефти, отливающие зелёным исламским цветом, питают кровеносные сосуды сражающихся за победу своей формы ислама государств и группировок. Правление нефти и ислама, нефтеократия – это оригинальное ориенталистское произведение, могущее существовать лишь при высокой политической температуре, при высокой цене на нефть и низком уровне цивилизации сегодняшнего исламского мира.

Гражданская война в Сирии с участием ливанских шиитов разгорелась в результате борьбы между шиитами и салафистами, то есть, по сути дела, ваххабитами. В Ираке происходит самое большое число терактов на душу населения. Эта страна стала самой опасной для жизни населения в мире. Языки пламени гражданской войны лижут иракские города и сёла. Иракские военизированные группировки, захватившие несколько городов и приближающиеся к Багдаду, не определяют себя как сунниты Ирака, а как сунниты Ирака и Леванта. Они ведут войну с шиитским правительством Ирака и с шиитами вообще. Они захватили нефтеносные районы и совершают «крестовый» поход, проявляя невиданную жестокость. Им навстречу уже поднимаются военные формирования шиитской «Хизбаллы» и самолёты Сирии. Религиозные войны между европейскими христианами в средние века и крестовые походы христиан против мусульман на Святой Земле, кажутся мелкими стычками с небольшим числом жертв по сравнению с кровавой вакханалией современных сражений между шиитами и суннитами. Первое такое серьёзное сражение произошло в ирано-иракской войне. Продолжение имеет место в Сирии, Ираке и в меньшей степени – в Бахрейне.

Сирия – полигон, на котором идёт война между двумя ветвями ислама, суннитами и шиитами, между светским и религиозным мировоззрениями, между иранцами и арабами, между турками и персами, между великими и региональными державами за нефть и влияние. Сирийский режим отвержен из-за его массивной вовлечённости в террор, торговлю наркотиками и поддержку другого изгоя, режима аятолл. Сирия, как Ирак и Ливан, – искусственное неоднородное образование, необъединённое одной религией или одной национальностью. Поэтому Сирия, как Ирак и Ливан, приговорена к кровавому хаосу. Cирия, убивающая своих граждан больше, чем любой внешний враг, находится в плохих отношениях со всеми соседями – Израилем, Иорданией и Ливаном, бывшими частями Большой Сирии, на которые эта страна всё ещё претендует, с иракскими суннитами и с Турцией. Сирия – единственный союзник Ирана в арабском мире, но не вся Сирия, а лишь её часть, причём уже неясно, каково будущее этой части. Жизнь алавитского режима Асада поддерживается Российской и Персидской империями.

Конфликт суннитов и шиитов, благодаря политике аятолл, стал доминирующим в ближневосточном регионе. Этот конфликт усиливается историческим религиозным и национальным антагонизмом между арабами и персами. Персы боятся объединения арабского мира, которое может поставить под угрозу интересы Ирана. Взаимная нелюбовь питается и различиями в религии. Король Иордании Абдалла в 2004 году первым употребил выражение “шиитский полумесяц”, объединив шиитов стран Персидского залива, Ирака, Сирии и Ливана в пятую колонну, угрожающую интересам суннитов и управляемую из Тегерана. Бывший президент Египта Мубарак пошёл ещё дальше, заявив, что исторически шииты в арабских государствах были более преданы Ирану, чем той стране, где они жили. Иранцы не могут простить арабам агрессию в ирано-иракской войне. Они не могут забыть суннитскую поддержку Ирака всеми соседями. Шиитский Иран хочет контролировать происходящее на территории арабской нации, где живёт суннитское большинство.

Арабы, несомненно, опасаются иранского вторжения на свою территорию. Иранская ядерная бомба пугает арабские страны гораздо больше, чем Израиль. У Ирана есть территориальный спор с Объединёнными арабскими эмиратами из-за трёх островов в Персидском заливе, который арабы называют не Персидским, а Арабским заливом. Арабскому Ираку Саддама Хусейна не удалось удержать Кувейт и захватить другие арабские страны Персидского залива. Неизмеримо большее сопротивление в среде арабов вызывают подобные планы чужеродных еретиков-персов. Внешнеполитическое положение Ирана на Ближнем и Среднем Востоке осложняется тем, что его соседи – в основном сунниты и за пределами арабского мира. Пока ещё демократическая Турция с суннитским населением – объективный противник Ирана. Это противостояние усиливается турецким членством в НАТО и наличием значительного атомного арсенала США на военной базе Инджирлик на средиземноморском побережье страны.

После американского военного вторжения в Ирак в 2003 году консервативные суннитские арабские режимы в Персидском заливе и Иордании забеспокоились не из-за израильско-палестинского конфликта, а из-за того, что они восприняли как рост “шиитского полумесяца”, приводящего под покровительство Ирана нефтяные месторождения северной части зоны Залива (Ирак, Бахрейн и северо-восток Саудовской Аравии). Нефтяные арабские соседи конкурируют с Ираном не только в идеологии – сунниты против шиитов, светские режимы против религиозных. Соперничество арабов с Ираном в нефтяных делах разворачивается на рынке энергоресурсов, в строительстве нефтегазопроводов и в противоборстве в политике цен на нефть. Иранский режим осознаёт, что в районе, насыщенном нефтью, побеждает тот, кто контролирует нефтяные потоки. Иранская политика перехвата контроля над нефтью доводит до точки кипения правителей суннитского королевства Саудовская Аравия. Религиозные лидеры саудовских ваххаббитов издали фатву, то есть религиозный указ, объявивший шиитов еретиками. Саудовская Аравия поддерживает борьбу суннитских боевиков в Сирии и Ираке против шиитов, но опасается их экстремизма.

Право наций на самоопределение представляется высшей и неоспоримой ценностью цивилизации. Однако не всегда нации могут себя определить. В ХХ веке на арабском Востоке образовывались государства, срочно определялись новые арабские нации. В некоторых местах это происходило более или менее успешно с точки зрения устойчивости. В других местах арабского Востока новообразованные государства были искусственными неустойчивыми образованиями, время жизни которых зависело от успеха диктатора в удержании власти.

В начале ХХI века арабские государства распадаются: Судан, Ливия и Ирак уже фактически распались. Сирия и Ливан находятся под угрозой коллапса. Иордания, Кувейт и Бахрейн – искусственные неоднородные образования, находящиеся в нестабильном положении. Все арабские страны подвержены действию центробежных сил племенного происхождения. Мода на создание новых арабских государств, установившаяся после Первой мировой войны, прошла. Страны теряют национальную идентификацию, объединящие связи ослабевают, название государства ещё существует, но страна на грани развала. В некоторых регионах арабы пытаются самопределиться с помощью религии, но это самоопределение противоречит самоопределению национальному. Борьба племён за передел территории, населённой арабами, и распад стран на части ставит под вопрос возможность создания арабского палестинского государства. Образование новой страны в период коллапса существующих стран – заплыв против течения.

ХАМАС растворяет палестинскую борьбу в море ислама. Вместо того чтобы усиливать национальные мотивы, он делает палестинское национальное движение незначительным винтиком в борьбе ислама против светского правления. Впадение палестинского ручейка в могучую реку ислама мало значит для победного марша этой религии. Вместо давно ожидаемой победы над Израилем арабский мир получил в виде ХАМАСа фанатиков, «мусульманских братьев», с которыми он десятилетиями борется на своих территориях и которые угрожают существованию и стабильности режимов светских арабских стран и даже Саудовской Аравии. Антихамасовская политика египетского президента А-Сиси показала, как выпадает ХАМАС из национального арабского мира. Полоса Газы – ломоть, отрезанный от всякой цивилизации, в том числе и от светского арабского мира. Палестинские арабы нивелируют национальную миссию, превращая себя из строителей ещё одного арабского государства в беспочвенных, опасных религиозных фанатиков. Из знамени и символа борьбы с Израилем палестинцы стали частью конфликта между светской и религиозной частями населения в арабском мире. Их яркая национальная миссия стала компрометирующим их выступлением против общей линии на сохранение более или менее умеренных арабских режимов. Палестинские арабы снижают интерес арабского мира к их делам. Температура палестино-израильского конфликта резко уменьшилась благодаря религиозному перерождению палестинских арабов. Задача ХАМАСа заключается в подогреве интереса к проблеме, которой стали уделять мало внимания и в которую вкладывают мало денег.

Межконфессиональные конфликты разрешить намного труднее, чем межнациональные. Палестино-израильский конфликт стал приобретать оттенок религиозного конфликта с момента захвата Газы суннитским движением Хамас в июне 2007 года. Присоединение ХАМАСа к правительству Палестинской автономии в 2014 году означает внедрение религиозного мотива в межнациональный конфликт.

Иорданское королевство в любую минуту может постичь судьба Ирака. Тогда палестинское государство оформится там, где давно существует – на территории Хашимитского королевства. Ислам находится на марше по направлению к Иордании. Иордания, которая может стать исламским государством под управлением палестинских арабов, не только изменит карту Ближнего Востока, но и повлияет на ситуацию в Иудее и Самарии.

Арабский мир стал выженной ненавистью землёй. Исламская экстремистская эпидемия превращает национальные, местные конфликты в обычно неразрешаемые межконфессиональные столкновения. Произошла глобализация конфликта: локальное столкновение между палестинскими евреями и палестинскими арабами стало частью ближневосточной межрелигиозной войны. Локализовать этот конфликт, изолировать его от религиозных ураганов больше невозможно. Решать отдельно взятый от ближневосточного смерча израильско-палестинский конфликт нельзя. Главная война на Ближнем Востоке идёт между силами, конфликт между которыми никто, включая ООН и других миротворцев, не считает решающей опасностью: сунниты и шииты, религиозные и светские жители арабских стран. Конфликт между палестинскими арабами и палестинскими евреями по-прежнему считается основным препятствием к миру в регионе, где местные игроки, в отличие от американских и европейских, уже, по крайней мере, три года считают его второстепенным.

Источники:

http://avtonom.org/author_columns/bolshaya-voyna-na-blizhnem-vostoke-kto-voyuet-s-kem-i-pochemu
http://m.vz.ru/question/2020/1/9/1017308.html
http://ru.exrus.eu/Kto-s-kem-voyuyet-na-Blizhnem-Vostoke-Religioznyye-konflikty-okazalis-bol-id54afc149ae2015e2728b4693